Страница 29 из 31
Мария Тихомирова была абсолютно и безоговорочно счастлива. Видеть своих девочек вместе, здоровых, счастливых и состоявшихся было сродни физическому удовольствию. Его можно было ощутить и измерить, а вот передать словами – вряд ли.
Вот Вера просит мужа положить ей осетра. Никита тянется через весь стол, запачкав в процессе рубашку соусом. Отрезает любимой жене кусочек побольше, не забыв и о икре, что стоит рядом. Когда полная до краев тарелка появляется перед дочерью, та, бросив один лишь взгляд, недовольно морщит нос. Что-то говорит Никите, по-видимому, что ей перехотелось.
Видно, что Кит устал от капризов беременной жены, но всеми силами старается этого не показывать. Безропотно меняет свою пустую тарелку с ее и снова спрашивает: «Что положить моей малявочке?»
А вот старшая дочь, которая сама не так давно стала мамой, аккуратно вытаскивает из рук сына веточку петрушки, заменяя ту соской. Андрей соску выплевывает, упорно протягивая ручки к запретному. Надя не сдается, внук тоже. Думается Тихомировой-старшей, внук пошел характером явно не в своего отца.
Макс, видя, что спокойствию жены скоро придет конец, берет сына на руки и уносит смотреть на плавающих в аквариуме рыб. Эти создания действуют на Андрейку каким-то магическим образом.
Младшая дочь кажется Тихомировой счастливее всех. Виной тому молодой возраст обоих. Счастье у них такое – громкое, открытое, беззаботное. Любава с самого начала вечера не выпускает руки Петра из своей, а тот светится, как начищенный самовар. Не скрывает своих эмоций в кругу самых близких. Да и как это сделать, когда рядом жена-красавица только на тебя смотрит глазищами своими бездонными? Смотрит, как на самое вкусное в мире лакомство, будто съесть хочет. И съест ведь, обязательно съест, как только наедине останутся.
А под боком у самой Тихомировой с такими же глазами сидит человек, которого она уже давно отождествляет с собой. Человек, доверившись которому, она обрела в этой жизни самые главные вещи – любовь, защиту, семью, детей - целый мир. Мир, в котором только самое светлое, самое чистое. Одному Богу известно, как тяжело было Олегу, на что он шел ради того, чтобы в этот день, в эту самую секунду она поняла, что желать ей, в общем-то, больше не о чем…
-Максим, когда сваты в гости приедут? Передай, не дело это, только на свадьбе вживую и виделись. – Олег решил прояснить волнующий его вопрос.
-Олег Витальевич, обязательно приедут! Мы с Надей как раз от них вернулись – Андрея показать возили. Батя сказал, как только урожай снимут, так сразу и прилетят.
-По-моему, мы к ним раньше доберемся. Очень уж вкусным вином нас угощали, да, родная? – Подмигнул жене. - Устроим себе гастрономический выходной.
-Оо, это можно! Родители будут счастливы, гостей в нашем доме любят. – Максим сделал себе пометку обязательно передать восторженный отзыв насчет вина отцу – тот будет доволен, особенно зная, как трудно заслужить похвалу от Тихомирова.
-Ой, смотрите, а это, случайно, не Эдик?
Люба прервала мужской разговор, указывая рукой на телевизор, служивший им фоном.
Диктор, тем временем, вещал:«Самая громкая постановка десятиления, по мнению театральных критиков, станет новой вехой в истории театрального мира. Прославленный итальянский режиссер Фернандо Аллегретти пригласил на главную роль малоизвестного танцора балета Эдуарда Благонравова. По неподтверждённым пока данным, Эдуард в ближайшее время поведет под венец приму Большого театра Галину Семенову…»
Все крайне внимательно следили за реакцией Веры, но та лишь радостно улыбалась, слушая ведущего. Чего нельзя было сказать о Никите Сергеевиче.
-Я всегда говорила ему, что он ужасно талантлив! – Вера прямо светилась довольством судьбой своего бывшего мужа. Кит же чуть не рычал от злости. Он и до этого на дух не переносил его рожу, а уж после того, как Вера случайно проговорилась ему, что это именно Эдик причастен к ее травме – и вовсе возненавидел. И спокойствия жены не понимал. Хотя…не понимал он ее довольно часто, что вовсе не мешало ему любить ее до безумия.
Разделяя негодование Никиты Сергеевича, маленький Андрейка разразился громким плачем.
-Вот так, бутуз, правильно! Ну и громкоголосого же внука вы мне родили! – Олег взял Андрея на руки. –Думаешь, мы про тебя забыли? Как же, как же, забудешь про тебя, придумаешь тоже. Дщерь моя старшая, подай вооон ту черную папку.
Надя сделала, что велели.
-Итак, граждане собравшиеся, теперь настал мой черед немного языком почесать. На самом деле, самый лучший подарок я себе сделал сам. Последствия этого, увы, придется разгребать уже вам. Как там в песне поется…молодым везде у нас дорога, старикам – везде у нас почет!
Мы с Марией Дмитриевной долго думали, и я решил, - все заулыбались от подобной формулировки, - что пора мне уйти на покой. В этой связи, Большой Босс, - Олег взял ребенка поудобнее, - Андрею Максимовичу Долгих присуждается пятьдесят один процент акций нашей компании. До совершеннолетия твоими доверенными лицами станут мама и папа. Правильно говорю, да, бутуз?
Двадцать процентов уже сейчас принадлежат Киту, под их же с Верой контроль переходит парочка филиалов. На Петре остается все лондонское представительство. Любаве же придется управлять собственной студией, которую ей оборудуют, совместив соседние квартиры. Родите мне внучку – получите двадцать процентов впридачу. Оставшиеся девять принадлежат миноритариям. Мы же с вашей мамой после рождения Аленки и Назара отправляемся в кругосветное путешествие на круизном лайнере, что и станет моим ей подарком. Если ни у кого нет вопросов, можем продолжать празднование.
Вопросов ни у кого не было. Только восторг и искренняя бесконечная благодарность.