Будь со мной

Но Нина покачала головой и пошла через пешеходный переход.

— И кого запишут в подозреваемые? Лесь, наши отпечатки повсюду. А в сказку о похищении никто не поверит. Я сама бы не поверила, не окажись там. Если собираешься сдаться под белы рученьки — меня не втягивай.

— А какой твой план?

— Пойдем к Виталию искать улики, — отрезала она.

— И как ты откроешь дверь? — не унималась Олеся.

— Знаю, где лежат запасные ключи.

Они плутали по переулкам. Выходили из темных арок и забредали в новые. Безлюдные дворы поглощали их и выбрасывали. Когда Нина подошла к подъезду пятиэтажки, Олеся облегченно выдохнула. Она очень устала, хотела отмыться и лечь спать. А ещё смазать царапины йодом — те немилосердно чесались и кровоточили.

Домофона или замка не было — заходи кто угодно. На расписанных матом и картинками лестничных клетках воняло мочой. Нина пошарила в щитке электроэнергии и достала ключ.

Они вошли внутрь квартиры. Воняло помоями. Олеся прижала к носу руку. Ни тела, ни следов расправы не нашлось. Куда делся Виталий?..

— Проходи на кухню, — Нина указала подбородком направление. — Я скоро.

Олеся стянула ватник. Нина раздеваться не собиралась, она прямо в обуви прошла в единственную комнатку и прикрыла за собой дверь.

Вроде здесь прибирались, но общее запустение вымести не удалось. Мусорное ведро было переполнено. На скатерти валялись картофельные и рыбные очистки. Плита заляпана темно-коричневым жиром. Старый дребезжащий холодильник в разводах. На подоконнике стояла консервная банка для окурков. На кухонном столе рядом с валяющейся кружкой лежала дамская сумочка. Олесе понадобилось несколько долгих секунд, чтобы сообразить: это её! Не обман, не иллюзия. Вот сумка, вот паспорт, даже обратный билет! И деньги в кошельке! Телефон! Она уедет из этого ненормального города, а дальше — по плану! Продаст квартиру, переселится в мелкий городок или в деревушку, да и заживет.

Олеся поставила на конфорку старенький чайник со свистком. Помыла хозяйственным мылом кружку. Ни чая, ни кофе на полках не было. Что ж, отопьется кипятком. Телефон засунула в карман джинсов, чтобы не потерять.

Нина показалась в дверном проеме спустя пять минут, сказала с улыбкой:

— Скоро нас заберут. Я позвонила родственнику, ну, тому, который разрешил у себя пожить. Объяснила ситуацию.

— И что, не удивился? — Сама бы Олеся никогда и никому не поверила, расскажи ей о подобном хоть друг, хоть родственник, хоть родная мать.

— Удивился, но пообещал помочь. Предложил перекантоваться у него денек-другой. Прикинь, то гнал взашей, а тут — запросто, девочки, езжайте. Ну а там придумаем, куда деваться? — Нина выдохнула. — Ну как план?

— Прекрасный!

Олеся хлопнула в ладоши. Будто соглашаясь с ней, засвистел чайник. Нина задумчиво почесала лоб и подытожила:

— Отогревайся, а я схожу помоюсь. Можешь поспать. Только, это, не заходи на балкон. Там такой гадюшник. Мне будет очень-очень стыдно...

Олеся зареклась туда даже не заглядывать.

Допив почему-то кислый кипяток, она побрела в комнату. Ватные ноги еле двигались. Сон накатывал и отступал, давая редкую минуту передышки. На раскладушку без простыней с грязно-серым матрасом ложиться Олеся побрезговала. Она забрала ватник и, вернувшись на кухню, села на широкий подоконник, укуталась в него с ногами. Ботинки она сняла — как-то неприлично восседать в них. Тем более в комнате относительно чисто. Полы вымыты, даже пыль стерта. Да, Нина старательно убиралась, это очевидно.

Сквозь щели в раме задувал ветер. Вскоре Олесе снилось что-то сюрреалистично-безумное, круговерть из красок, фигур и теней.