Страница 7 из 127
Глава 3. Рубикон
Чтоб видеть свет, уже снует на воле
Всех тварей пестрота;
Вы в восхищенье на счастливом поле,
Как первая чета.
Отрывок из стихотворения Гёте «Душа мира».
Перевод: С. Соловьёва.
Сидя в кресле напротив журнального столика в просторной гостиной, освещаемой предзакатными лучами алого солнца, Айрис, орудуя ножом и вилкой, ела сырой кусок мяса. Капли крови падали с него на белую тарелку. Стараясь быстро жевать и проглатывать, не акцентируя внимание на вкусе, Айрис чувствовала, как свежая свинина помогает ей скорей восстанавливать силы после тяжёлых ранений.
С нежностью взглянув на Алекса, сидящего в дальнем углу возле окна и собирающего изображение Бэмби из пазлов со своей матерью, она улыбнулась.
«Ты, милый, смысл моей жизни и борьбы. Ради любой радости в твоих глазах я стану с аппетитом есть и дождевых червей из луж».
Вздохнув, переключила внимание на гостей, прибывших десять минут назад в тайный дом Милены. У той было несколько подобных убежищ в разных уголках Земли, о которых знали лишь единицы.
У светлой тумбы, прижавшись к ней бедром и скрестив на груди руки, стоял среднего роста молодой мужчина, облачённый в тёмно-серый спортивный костюм. Небрежно растрёпанные волосы цвета каштана слегка прикрывали карие глаза, в которых отражалась задумчивость. Чётко очерченный прямой нос и поджатые тонкие губы придавали худому лицу строгость, а маленькая родинка в уголке левого глаза, казалось, выявляла в мужчине хитрость. Весь его вид кричал о стремлении действовать. Но сейчас он был молчалив, неподвижен и словно никого не слышал и не видел вокруг себя. На реплики Милены, прохаживающейся в центре помещения и рассказывающей о трагических событиях, собравших всех под этой крышей, у него едва заметно дёргалась щека. Этого мужчину, как успела узнать Айрис, звали Вир и он был чародеем. Несколько лет назад Огниан спас от смерти дорогую ему девушку, тем указав на дорогу к Свету.
На широком диване сидела женщина, на вид которой можно было дать около сорока лет. У неё были мягкие светло-русые волосы, свободно льющиеся по плечам и завивающиеся на кончиках. Когда она смотрела на Алекса, её губ касалась широкая озорная улыбка, в глазах начинало сиять солнце, но вместе с тем и накрапывать дождь. Сама по себе женщина была худая, даже слишком. У Айрис создалось впечатление, что та специально морит себя голодом. На её тонкой шее, кажущейся дряблой из-за шрама от ожога, висела цепочка с кулоном, в таких обычно хранят близкий сердцу портрет. Женщина постоянно теребила украшение пальцами. Она была одета в траурное платье, и звали её Урсула. Десяток лет она была ведьмой, пребывающей во мраке, но три года назад Огниан, изловчившись, сумел вернуть её на путь добра.
Напротив Вира, около стеллажа с книгами, в инвалидном кресле сидела девушка, облокотившись о поручень. С широко распахнутыми глазами, в которых словно отражалось безоблачное небо, она смотрела на Милену и, будто опасаясь нечто важное упустить, сосредоточенно её слушала. Поймав на себе изучающий взгляд Айрис, она устремила на неё тревожный взор, но вскоре его потупила и довольно нервно заправила за ухо выбившуюся из сделанного наспех конского хвоста прядь волос цвета топлёной меди. На её указательном пальце было кольцо с красно-фиолетовым аметистом. Серьги, браслет и цепочка отсутствовали. Одета она была в слегка растянутую красную майку и джинсы. Эту девушку звали Делия и она, как и Урсула, являлась ведьмой, которая три года назад стояла на пороге Тьмы, но Огниан успел и её уберечь. Вернул Свету, от которого она чуть не ушла.
– Поэтому мы обязаны обеспечить надлежащую защиту, – Милена посмотрела на Алекса, – тем, кто нуждается в ней. И нам не стоит полагаться на помощь сверху. Мы совершенно не знаем, какие ветра порождают разыгрывающуюся бурю. Не можем доверять без оглядки тем, кому не готовы подставить спину.
– Приятно знать, что ты свою мне не прочь, – Вир, вынырнув из задумчивости, игриво подёргал бровями.
– Айрис, – словно и не заметив флирта, обратилась к ней Милена, когда та доедала последний кусок мяса, – отведи, пожалуйста, Алекса с матерью на второй этаж.
Айрис кивнула и, отодвинув тарелку в сторону, встала и подошла к мальчику. Мягко улыбнулась, присаживаясь на корточки. Она всё ещё чувствовала лёгкое недомогание из-за недавно перенесённых ран, но близость любимой души заглушала любую боль.
– Пойдём, милый, в другую комнату. Там тётя Милена приготовила для тебя уйму различных игрушек, – с нежностью провела ладонью по его волосам.
– А танки и солдатики там будут? – в серо-зелёных глазах Алекса вспыхнуло любопытство.
– Безусловно, – Айрис взяла его на руки. – Ты мечтаешь стать воином?
Алекс замотал головой.
– Нет. Хочу быть врачом. Буду лечить солдат.
– Молодец, – поцелуй в щёку. – Пойдём, Холли, – обратилась она к его матери, которая была подавлена и часто с испугом, но вместе с тем и с налётом любопытства разглядывала присутствующих в доме. Взяв со стула оставленную ранее сумку, Холли последовала за Айрис. Они поднялись на второй этаж по винтовой лестнице, ступени которой были выполнены из ясеня. Прошли мимо нескольких дверей, по бокам которых стояли тумбы, а на них – карликовые деревья и где-то букеты в вазах. Алекс слегка дёрнул Айрис за прядь волос.
– Что это за цветы? – не без интереса спросил он.
Айрис замедлила шаг. Из окна напротив в глаза ударило солнце.
– Гиацинты, – ласково ответила она и, взяв один из них, отдала Алексу. – Нравится, как пахнет?
Он кивнул.
– Есть одна древнегреческая легенда о гиацинте. Она повествует о том, что любимцем Аполлона был юноша – сын царя Спарты – Гиацинт. Однажды, когда уже близился жаркий полдень, во время их состязаний, кто дальше метнёт тяжёлый диск, Бог запустил свой… Тот полетел ввысь, почти к самим звёздам. Гиацинт побежал в ту сторону, куда диск должен был упасть. Он всем сердцем и душой чаял показать Аполлону, что не уступит тому в силе и ловкости. Упавший на землю диск отскочил от удара и с невероятной силой попал в голову подбегающему к нему Гиацинту. Тот мгновенно замертво рухнул на землю. Алая кровь хлынула из раны и обрамила тёмные кудри. Аполлон, крепко обнимая юношу, заплакал. Его слёзы смешались с кровью… Гиацинт отошёл в царство Аида, и тогда Аполлон сказал: «Всегда будешь ты жить в моём сердце, прекрасный Гиацинт. Пусть же память о тебе вечно живёт и среди людей». На месте погибели Гиацинта вскоре вырос нежный благоуханный фиолетово-лиловый цветок. Древние греки нарекли его гиацинтом в память о любимце Аполлона.
Алекс погрустнел.
– Этот цветок сулит победы и достижения, – улыбнувшись, сказала Айрис. – Он является символом возрождения и невероятной радости. Так что выше нос, – возобновив шаг, она легонько щёлкнула по носу Алекса. Тот засмеялся.
– Не думала, что вы и такое знаете, – едва слышно прошептала Холли.
– У меня был друг, увлекавшийся значениями цветов. В холодные вечера он порой рассказывал мне о них и о многих других легендах, – Айрис отворила ближнюю к ней дверь и вошла в спальню. Та была угловая в доме, освещаемая светом заката с двух окон, находящихся на смежных стенах, оклеенных бело-серыми обоями под велюр. Просторная кровать соседствовала с небольшой игровой площадкой, щедро заполненной детскими радостями в виде машинок, наборов солдатиков, самолётиков. Рядом высились полки с книжками и раскрасками. Айрис выпустила из своих объятий Алекса, который тут же побежал рассматривать оловянных солдатиков, и, подойдя к окну, взглянула на улицу. Там виднелся луг, а чуть поодаль – дубовый лес.
– Мне надо позвонить мужу, – тихо сказала Холли, встав за спиной Айрис. Та тут же к ней обернулась.