Одна в толпе

Подкрепив свои слова действием, отец со всей силы стукнул меня по животу, продолжая фиксировать мою голову:

— До конца борись!

Издав вымученный хрип, я предпринял попытку освободиться, но мужчина, потешаясь над этим, снова впечатал кулак мне в грудь.

— Скулишь как баба. — поморщился он, ударяя мой затылок об стену. — Твоя сучка и то, наверное, меньше стонет.

Выплюнув эти желчные слова в сторону Алисы, Астахов совершил опрометчивую ошибку.

Спровоцировал меня на неудержимый рывок. Ощутив в себе приток ярости, я вцепился в руку противника и вывернувшись из захвата, обхватил ладонью затылок собственного отца и приложил его лицом об рядом стоящий шкаф.

С полок посыпались вещи, но мне было не до этого. Я с ненавистью смотрел на то, как мужчина прикладывает к кровоточащему носу пальцы и гордо улыбается.

— Вот оно что, Леонид… — сказал он, косясь на зашуганную в углу Алису. — Оказывается, всего-то нужно было дёрнуть за рычаг.

— Даже не смотри в её сторону. — предупредил я, чувствуя, как лёгкие заполняются злобой. — Никакого рычага нет. Просто ты ублюдок, заслуживший получить по морде.

— Ты становишься отчаяннее. Мне это нравится. — продолжил нести свой бред папаша. — Попроси свою девочку уйти и давай обсудим твоё возвращение.

Переведя глаза на Акимову, я увидел в них… полное согласие.

Она готова уйти и не возвращаться.

Я её понимаю и не осуждаю, но такой расклад вещей меня не устраивает.

Гномиха ещё немного побудет со мной.

— Она здесь живёт. Бабушка сдала ей квартиру и это не обсуждается. — сурово донёс информацию, приструняя у девчонки в глазах кричащее желание смыться.

Алиса раскрыла рот, нервно хватая воздух, но бросив короткий взгляд на моего отца, сжала плотно губы и медленно кивнула.

— Если ты ещё не самая последняя мразь в этом мире, то не станешь беспокоить родную мать, проходящую лечение сердца. — предотвратил дальнейшие действия Астахова я.

— Ты прав. — спокойно ответил он, делая шаг к Акимовой. — Есть куда более страшнее мрази, чем я, поэтому тебе всё равно придётся вникнуть в дела бизнеса и научиться их вести, чтобы уметь защищать своё. — и мерзко улыбнувшись, вытер свою кровь на пальцах об её халат.

Пока я ринулся к Алисе, чтобы убрать её долой с его глаз, она успела побледнеть так, что я испугался до чёртиков.

— Я не твоё и никогда таким не буду. — огрызнулся я, обнимая девчонку и скрывая её лицо у себя на груди. Она не возражала и вцепилась трясущимися руками мне в одежду. — Ты бросил нас с мамой ещё пятнадцать лет назад, так что решай свои проблемы без нас. — подытожил я, сверля мужчину нетерпящим взглядом.

Его черты лица на короткий миг обострились от непринятия моего решения, но затем он откинул все лишние мысли, и вернул прежний важный вид:

— У тебя не будет другого выхода. Ты мой сын, а значит всё состояние перейдёт по праву к тебе. Пора готовиться к лидерству. — и заострив внимание на моих руках, властно добавил. — Мало нарастить мышцы, Леонид, нужно иметь стержень.

Внимательно осмотрев с ног до головы Алису и зацепившись взглядом за мою ладонь на её волосах, Астахов усмехнулся и в склонной для него манере, вышел к людям с непроницаемым выражением лица.

АЛИСА.

От шока я отошла не сразу. Астахову пришлось постараться, чтобы расцепить мои скрюченные пальцы на его груди. Перекоробило знатно.

— Это ничего не меняет, гном. — он усадил меня на мою кровать и сев рядом, взглянул с откровенным возражением. — Наш договор в силе. Не нужно тревожить бабушку. Она очень… чувствительно относится к отношениям между мной и её сыном.

Он сказал это спокойным тоном, но на дне карих глаз плескалась нарастающая тревога.

Я кивнула, но свою мысль решила высказать:

— Я не буду беспокоить Любовь Валерьевну, но после угрозы твоего отца здесь задерживаться у меня нет смысла.

— Он ничего не сделает. — моментально среагировал сосед, желая убавить мой страх. — Это просто для подкрепления имиджа циничной твари, не в его стиле пытать маленьких девочек.

Наверное, после этого заявления мне должно стать легче, но что-то пока не действует.

— А если он ещё раз придёт? — ужаснулась я.

— Не волнуйся. — смягчился Леонид, поправляя вырез халата, оголяющий моё бедро. — Сейчас позвонит матери в санаторий, невзначай выяснит все обстоятельства с квартирой и пальцем тебя не тронет, когда подтвердится аренда жилья. Против бабушки он не пойдёт. Она единственная осталась из тех, кто безусловно любит его… любым.

Проследила за его взглядом, оценивающим мои ноги и заметно смутилась.

Чтобы сбить его прямой взгляд с моей обнажённой кожи, указала на его шею.

— Как ты легко перестраиваешься… — внимательно осмотрела красные следы. — Он же только что чуть не задушил тебя, а ты так спокойно и уверенно считаешь, что всё в порядке.

— Привык. — без эмоций ответил парень. — Всю жизнь пытается сделать из меня воина.

— А ты…?

— Я готов бороться, гном. — поднялся на ноги, неосознанно потирая костяшки своих пальцев. — Но только, если оно того стоит. — кинул на меня задумчивый взгляд и хмуро свёл брови. — Я не любитель применять силу. Предпочитаю не участвовать в переплётах.

— Уу, парень, с таким отцом далеко от этого не убежишь. — хмыкнула я, подходя к нему. — Но мысль твою поддерживаю. Это не мой родственник, поэтому терпеть такое я не обязана… — запнулась на слове, подумав, что лучше пока отделаться неопределённой фразой, чем выдвигать Астахову своё новое решение. А оно ему точно не понравится.

Но от соседа не укрылось волнение в моём голосе и после короткого колебания, он дотронулся пальцами до моего подбородка и приподнял его вверх, наклоняя свою голову для лучшего зрительного контакта прямо к моему лицу:

— Я не думал, что он заявится сюда… Обычно он не тратит время и присылает за мной машину… В любом случае… — почувствовав на своей щеке прикосновение его руки, удивлённо распахнула глаза. — Я бы не допустил, чтобы тебе сделали больно.

— Почему? — хрипло спросила я, чувствуя, как горит кожа под его горячей рукой.

— Я старше и пока ты со мной, я несу за тебя ответственность.

Услышав в его тоне покровительственные нотки, которые явно лишние, дёрнула подбородком, освобождаясь от хватки, и уязвлённо произнесла:

— Чтоб ты знал, Астахов, через четыре дня мне исполнится восемнадцать, так что умерь свой родительский контроль. Ты видел мою семью и должен сообразить, что мне сполна этого хватило ещё до тебя.

Парень мою гневную тираду вынес спокойно и только под конец недовольно скривил губы:

— О, да. Я заметил. Из-за этого самого контроля ты так между парнями скачешь, наплевав на их чувства?

Это он про кого? Про того мальчика из параллели, что пару дней назад приглашал меня погулять, а я отказалась? Так не в моём он вкусе вообще-то! И чего теперь, каждому «да» говорить, лишь бы не обидеть?

— Астахов, ты за своей жизнью лучше следи, у тебя там жести побольше будет, чем у меня! — взбунтовалась я.

— В последнее время, благодаря тебе её ещё больше прибавилось, гномиха. — тоже набычился верзила. — Ты вообще нормально жить умеешь? Учись избегать неприятности, а то так и будешь обливаться соком и психам дорогу перебегать.

— Не нужно всех с собой сравнивать. — огрызнулась я, вспоминая, как Астахов в столовой до самого конца молча лицезрел моё фиаско. — Есть на свете хорошие люди.

— А я значит плохой? — выгнул бровь в изумлении.

— А я? — выгнула грудь колесом, с силой напирая на потрясённого соседа. — Я же в твоих глазах уже кем только не побывала… Вот ещё и «неудачница» добавилась. За что такое отношение? — замерла в ожидании.

— А ты не понимаешь, да? — посмотрел на меня с чувством полного презрения, что я даже отступила назад. — Бросила и даже совесть не мучает?

Твою кочерыжку! Так и не простит мне никогда эти лимоны!

— Надо было сильнее бросить, если б заранее знала, что у тебя так харя по диагонали треснет!