Страница 2 из 107
- … И меня это ничуть не волнует! На твое место и так очередь желающих на улице стоит!... – продолжила свою речь грозная дама в деловом костюмчике. Жалкую попытку оправдаться она, естественно, пропустила мимо ушей. Рядовой сотрудник в должности официанта, а точнее – уже «бывший рядовой сотрудник в должности официанта» - вздохнул и попятился к двери - массивной, обитой искусственной кожей. Несколько радовало его то, что теперь можно пойти домой и немного поспать перед учебой, но несколько огорчало будущее безденежье…
- Я не позволю более позорить высокий статус нашего заведения неуставным храпом за барной стойкой! Стоило только пройти испытательному сроку – так всё, можно и творить, что душеньке заблагорассудится?!...
«Ох уж эта смесь говорка базарной торговки и вяканий бестолкового прапора», - подумал парень, не питающий никаких надежд на «помилование». Более всего Алыкину Никите сейчас хотелось, чтобы этот высокий визгливый голос не отзывался таким звоном в больной голове. Дождавшись финального «Вон!», парень согласно кивнул и юркнул в коридор. В комнатке для персонала быстро переоделся. Рабочую белую рубашку и бордовый комплект, состоящий из брюк и жилетки, он аккуратно сложил в шкафчик, забрал с крючка пакет с записями лекций, надел привычные черные штаны, уже заметно обтрёпанные от постоянной носки. Поверх майки сразу натянул утеплённую, свободного покроя, сизо-зеленую водолазку. Зевнул, расправил пятернёй так некстати взлохматившиеся волнистые волосы цвета воронова крыла и мысленно попрощался с неплохим, в общем-то, местечком.
Прохладный, если не сказать холодный, утренний воздух вынудил поёжиться и ускорить шаг. Туманная дымка ещё нескоро поднимется от холодной осенней земли. Согласно прогнозу погоды на 6 сентября 2012 года, солнце и вовсе обещало показаться из-за серых туч лишь к полудню. Никита перекинул пакет с конспектами за плечо и направился кривыми проулками в сторону дома, стараясь не обращать внимания на голодный желудок. Питание за счет предприятия у работников ночной смены по обыкновению предполагалось под утро. Но сегодня, увы, всё время раннего завтрака у парня с лихвой занял итоговый выговор от начальницы.
- Ну и ладно! Наплевать! Не впервой. Подумаешь, уволили… Засыпать за барной стойкой, конечно, не следовало, но ведь всего один раз! Один же раз за всё время работы! И опять ерунда какая-то снилась. Вот заорал бы на весь зал, так шефиня и вовсе б четвертовала на месте…
Парень протопал мимо переполненных мусорных баков, юркнул в свой подъезд и перевел дух. Здесь было несколько теплее, хотя до включения центрального отопления ещё жить и жить… Никита потёр лоб. Злосчастная головная боль не собиралась отступать. Но, возможно, вскоре позабудется хотя бы приснившаяся ерунда: объятый пламенем небольшой городок и сражающиеся друг с другом непривычно одетые люди. Мысли парня тут же перетекли от самого факта увольнения к первопричине совершенной оплошности.
«Неужели сны бывают настолько реалистичными? Вернее сказать «нереальными, но реалистичными»? Не может же быть такое во сне, чтобы невиданные ранее домики были различимы до малейшей трещинки в угловом крайнем кирпиче? А лица оказывались ничуть не размытыми, не смутно увиденными, а чёткими? Каждое - с собственными уникальными чертами. Даже надписи на вывесках различимые, хотя сами символы совершенно незнакомы. И ещё - с какой бы неведомой моды всем жителям носить такие непривычные элементы одежды, как меховые ушки или хвосты? К тому же, последние казались отнюдь не декором…»
Никита, даже не пытаясь коснуться шатких и погнутых перил, поднялся по ступеням, оказался перед входной дверью, долго возился с ключом, но, наконец, открыл дверной замок. Петли противно скрипнули, и парень, в который раз, пообещал в ближайшем будущем сменить... если не замок, то квартиру.
Вот только для съёма другого жилья обычной подработки по вечерам-ночам было, увы, недостаточно. Днём же учёба безжалостно сжирала основную часть времени. При этом забросить универ не хватало решимости. Нелишней была и стипендия, на которую Алыкин с горем пополам вытягивал. Жаль, что общежитие предоставлялось только иногородним.
В итоге взрослому двадцатилетнему парню приходилось ютиться на отцовой жилплощади. Двадцатник стукнул ему весной этого года, в мае. И, если честно, Никита даже удивлен был, что вообще смог дожить до такого возраста. Сверстник этажом ниже уже отравился какой-то паленой бодягой. И ещё двоих, угостив за компанию, на тот свет спровадил. Пареньку из соседнего подъезда, всего-то года на три помладше, неведомые доброхоты голову пробили. Не в то время не в том месте оказался, не иначе. Месяц уже минул, как отмучился. Старожилы бы и не то порассказали. Дурной славой район оброс, что гнилое дерево лишайником.
А в квартирке сегодня оказалось относительно тихо, но уж накурено – хоть топор вешай. Отпихнув с пути две пустые бутылки и баночку из-под дешёвых консервов, благо - не собачьих, парень прошел вперед. Батя, поднявшийся в такую рань, но уже успевший похмелиться и потому неплохо для этого времени суток соображающий, полулежал в кресле и фокусировал взгляд на включенном телеящике. С тем же успехом он мог бы фокусировать взгляд и на выключенном телеящике, так как смысла и пользы было ровно столько же.
- О, Никита явился… Учти, холодильник пустой.