Страница 82 из 86
Он был одет в серую толстовку и джинсы и казался таким непривычно домашним и мягким. И возможно поэтому не понравился моему отцу.
Через секунду я смогла сориентироваться и понять, что нужно делать в первую очередь и кивнула ему на лифт за спиной. Стоило выйти на мой этаж, как он сжал меня в объятиях, ожидая в ответ того же. Но я ничего не ощущала и вскоре выскользнула из его горячих рук, ожидая объяснений. Сама я молчала, потому что любая моя реплика давала ему понять, что он мне дорог. Даже если я скажу "проваливай!", он ощутит обиду в этой фразе, а обижаются только те, кому не всё равно.
А потом в какой-то момент он положил ладонь мне на грудь и под его рукой стало нестерпимо жечь, как будто мне в один момент ножом вспороли грудную клетку, безумно горячо и больно. И я вдруг ощутила себя облитой водой, продуваемой северными ветрами и беззащитной.
Уже позже, - когда я оклемалась и смогла мыслить не через пелену боли и других бунтующих чувств, и ощущений, - мы пили чай и разговаривали. Эстель сидел на полу, напротив кровати, где расположилась я.
- С чего ты взял, что мы пара?
- Я тебя выбрал. Я установил эмоциональную связь, - выговаривал в ответ он с сильным и грубоватым акцентом. - Какие тебе ещё доказательства привести?
- Сними её.
- Не могу. Ты уже приняла её и можешь сама оборвать, если захочешь.
- Как?
- Перестать мне симпатизировать.
Я помолчала, отхлёбывая чай из кружки. А мужчина вдруг отвёл взгляд и произнёс глухо:
- Хочешь, я уеду? Но для начала ты должна знать – у нас скоро будет ребёнок. Поздравляю, любимая.
С этими словами, произнесёнными с лёгкой горечью и сожалением, он, потянувшись, чмокнул меня в щёку и впихнул в свободную руку в четверо сложенный и напряжённо мятый, видимо, всё это время, листок. Мне была знакома эта вещь, серая и мутная, будто нарисованная грифельным карандашом и растушёванная ватой – такие снимки делают при УЗИ.
- Я слежу за циклом, - произнесла я недоверчиво.
- Я тоже слежу, - спустя секунду невозмутимо отозвался Эстель.
Мужчина напряжённо следил за мной взглядом и ожидал реакции. А до меня как-то не доходила серьёзность катастрофы. По-моему, катастрофы как раз и не было.
- Я буду только рада.
- Чему? Что я уеду или…
- Второму. Кстати, когда ты планируешь вернутся в космос? Не думаю, что МОН позволит тебе долго прохлаждаться.
- Как только будет готов штурмовой корабль военного класса.
- Насколько я знаю, их используют для штурма, захвата, активных военных действий и уничтожению корсаров.
Я намекала на то, что в его положении менять почти безобидный род деятельности, - перевозки грузов, - на штормовку было рискованно. Ещё не родившийся ребёнок может пострадать. И у меня не было сомнений и наоборот – уверенности в его словах. Я ждала. Подтверждений или наоборот – опровержений. А пока играла по его правилам.
- Космические патрульные работают из рук вон плохо и корсаров развелось пруд пруди. И мне они досадили чёрт знает сколько раз.
Из всех его слов я поняла только: хочу перебить всех корсарских ублюдков.
- Что они украли у тебя?
- Сердце Креша.
Давным-давно у Эстеля был друг. Избежав гибели в родной галактике и выживая в чужой, они невольно прикипели друг к другу. Когда им уже было по двести лет (взрослые такие подростки), они вляпались в одно дело. Вот там-то их и заметили корсары. Как подозреваю, тот рогатый в чёрной форме, был их командором. Некоторое время подростки бороздили просторы космоса в числе корсаров. И прочувствовав всю пиратскую систему убей-живи-не-убьёшь-умрёшь, в какой-то момент кто-то из них не выдержал и попытался соскочить. Второй, как видно, не бросил друга, и подростки бежали. Но корсары не прощают предательство, что по их мнению, этим и являлось их бегство. Что было дальше, Эстель умалчивает. Добавил только: "друг выжил". Только теперь у него новое тело. Жаль, что не из крови и плоти, а метала, пластика и электричества. Как выжил сам Эст и почему его отпустили, он тоже молчит. Но конец истории такой: по стечению обстоятельств стайка благородных белых пиратов как раз и украла сердце Креша. И все эти три месяца он выслеживал их по пустынной планете, где царствовали барханы песка, песчаные бури, жуткий холод и жара и опасные существа, притаившееся до поры до времени. Он их выследил. Забрал сердце Креша, без которого брошенный в космосе лайнер не сдвинется с места. И отпустил с миром.
В последнее мне не верится, но спорить я не стала. Некоторое время мы ещё общались, а потом он предложил пойти на космопор, где они остановились.
- Кто-то ушёл в город, кто-то остался здесь, - произнёс Эстель, ведя меня за руку к спущенному трапу шаттла.
На пороге меня сбил серый вихрь, опрокинув спиной на руки среагировавшего Эста. Через миг я была обслюнявлена в обе щёки счастливым Гордеем.
- Живой что ли? – недовольно проворчала я, вытираясь рукавом ветровки.
- Его стараниями, - псевдо-пёс кивнул за моё плечо. Чтобы быть со мной на одном уровне, он опёрся лапами о стену. – Он пришёл сразу после того, как корсары пересели на авиетки.
Кстати, даже приставить не могу, что ощущал Эст, когда корсары делали дыру одну за другой и взрывали переборки, чтобы добраться до машинного отдела, где и находилось сердце Креша и места, где лежал груз.
На площадке нам встретился встревоженно прогуливавшийся Дэви. Он был в неизменной белой форме лайнера с медицинскими нашивками. Только теперь его отросший ирокез не топорщился, а уныло лежал, свешиваясь на спину. Заметив нас, мужчина что-то тихо и отрывисто сказал, и мы последовали за ним в медотсек шаттла. Дэви склонился над столом, открыл прозрачную мед карту и указав Эстелю на металлические весы, стал заполнять стилусом пустую светло-синюю страницу. Символы были мне не знакомы, но когда медик дописал и нажал в углу на знак переводчика, наверху высветилось "12-я неделя".