Страница 17 из 86
Второй удар кольцом на рукояти пришелся в висок, и мужчина мгновенно потерял ориентирование. Мне хватило несколько секунд, чтобы завести его руки за спину и закрепить магнитными наручниками.Чтобы не тащить эту тушу на себе, дождалась когда он более-менее сможет подняться. С моей помощью естественно.А дальше выпрямила его руки и заставила двигаться в нужном направлении. Ему, конечно, было неудобно идти "под наклоном", ещё после такого, но выбора у пришлого не было.И он шатаясь, дошел до бытовки, где ярко горел фонарь. И там же сел на землю.Попав на свет, мы обо уставились друг на друга.- Кудряшка, ты что ли?- Простите, сэр!- Да не ори ты так, - Старший лейтенант поморщился, как от зубной боли, - сними наручники лучше.- Простите, лейтенант, - повторила спокойно, убирая наручники обратно.- Поставил тебя в наряд на свою голову. Чем звезданула-то? – Он поморщился и притронулся пальцами к здоровому виску, не обратив внимание на обращение, хотя, полагаю, заметил.- Ножом.- Это меня так ножом вынесло? – ротный снова поморщился и покачал головой. – Старею.Он лукавил, мужчине слегка за тридцать ещё рано думать о старости. В понимании жизни, конечно. А в понимании службы – он почти прав, военные рано уходят на пенсию.- Вас проводить? – Я разрывалась между долгом службы и долгом совести.- Да, проводи. - Мужчина явно был не в себе, выглядел вялым и заторможённым.Я тогда разбудила всю казарму. Стоящий на "тумбочке" Сашка как увидел, так и рванулся помогать, лишь кинув короткий удивлённый взгляд, но ни задав не единого вопроса.У Старшего лейтенанта обнаружилось легкое сотрясение."Тяжелый у тебя кулак, Ирка" – сказал он потом, когда оклемался. И на мои извинения возразил – "Это я должен извиняться за то, что принес неудобства. А произошедшее - было мне наказанием, нечего шляться после отбоя".Хороший был мужик, всё делал по совести и чести. И лицо у него было равнодушное, с нотами решимости и спокойности, если, конечно, так можно сказать о постоянном выражении лица.Он не выделял меня по принадлежности пола, а лишь за успехи. И обращался всегда в мужском роде, что, несомненно, мне льстило. И тогда впервые назвал меня по имени. С тех пор он стал относится ко мне мягче, я бы даже сказала с заботой. Но уличить его в этом было нельзя – нечего особенного он не делал, ничего того, чего бы он не делал для других.Я им восхищалась. Сейчас бы я сказала, что имею личную симпатию, а не только восхищение. Но тогда я восхищалась всеми теми, кто был выше по званию. Даже ехидным Старшиной. Только спроси меня об этом – ни за что ни признаюсь.И вот когда я уже стала "дедушкой" (по неуставному званию) и готовилась стать сержантом (вполне официально) нас построили для выдачи наград. На награждении присутствовал Майор – командир батальона. Комбат держал награды и зычным голосом объявлял имена.Когда прозвучало мое имя, я очень удивилась.- А что произошло-то? – бессовестный напарник, что спал той ночью в мое дежурство, пихнул меня локтем.Я лишь отмахивалась от него, как от надоедливой мухи и ещё больше выставила грудь, когда подошел ротный.- Ты знаешь, - беззвучно произнес он одними губами, накалывая мне на форму награду за бдительность.Мужчина улыбался. Впервые за наше знакомство я видела улыбку на его лице, так преобразившую суровые черты.Я была горда. И где-то глубоко внутри – счастлива.После было ещё много дней, когда мы бок о бок работали вместе. А потом второй год, который я служила по контракту, закончился, и я вернулась домой.Я принесла свою награду отцу.Он позвал из кухни маму и вдруг подхватил меня на руки. Закружил, хохоча и крича:- У меня сын! Лена, у нас сын! Сын! Боже мой, у меня сын!Он был счастлив. Я была счастлива. Мама была счастлива.С того дня меня называли сыном и никак иначе. Маме строго-настрого было запрещено называть меня дочерью, ведь с того дня у отца больше её не было, у него был СЫН. А значит и у мамы тоже.Я боялась посмотреть ей в лицо, после того как убежала наперекор её воли. Она не хотела, чтобы я служила в армии. Она не хотела, чтобы я подвергала себя опасности. Но я выбрала свой путь. И не появлялась дома два года.После моего возращения из армии мы ещё долго не общались.Но время шло, лето заканчивалось и мне предстояло поступление в военное училище. И мы снова увиделись бы лишь следующим летом.Она смирила свою гордыню и пошла мирится. Но ноты обиды до сих пор в её сердце.Стук в дверь отвлек от мыслей.Я мазнула пальцами по сенсорной панели и остолбенела.За дверью стоял Дэви. А в руках у него шевелилось нечто синее.- Проходи.- Нет, лучше ты выходи, - смущенно заметил он.Я не стала спорить (может у его расы мое приглашение зайти что-то значило?) и вышла.Чего пришел? – хотелось сказать, но было бы как-то невежливо, и я решила подождать, когда он сам заговорит.Медик молчал, не глядя на меня. А затем смущенно улыбаясь, протянул "нечто" мне в руки.- Это тебе.Нечто протянуло усики (лианы, стебельки, корни?) и стало оплетать ими мою руку. Испугавшись, я потянула на себя, как холодные пальцы сомкнулись на запястье.- А что это? – послушно отдав руку на "растерзание", спросила я.Эта штука щупала всё, до чего дотягивалась и когда Дэви подтолкнул горшочек с ней во вторую руку, мне пришлось задрать подбородок.- Такка Шантрье Трихозант.- Растение какое-то? – уточнила и мужчина, по-моему, обиделся.- Такка Шантрье Трихозант, - упрямо повторил он.- А можно я его буду звать просто "Такка"?