Страница 6 из 83
Бросившись врассыпную, шайка разбойников рассредоточилась по близлежащим кустам, чем окончательно подписала себе смертный приговор - изловить их поодиночке для меня не составило труда. Один из бандитов, решив продать свою жизнь подороже, с диким воплем выскочил на меня, когда я разрывал на части одного из его подельников, и следствием этого стала колотая рана в моём боку и особо быстрая смерть разбойника, хотя, клянусь своим именем, в тот момент, когда я почувствовал всю адову боль от вошедшего под рёбра клинка, я готов был рвать мужлана на куски особенно медленно и мучительно.
Возвращался на полянку я с мрачными мыслями о том, что девица с орком уже смылись и мне придётся сразу после того, как я залижу свою рану, отправляться следом за ними. Упускать голубоволосую из виду я не собирался, если существовал хоть один шанс из ста, что она связана с моей незнакомкой. Но, когда из кустов показалась моя окровавленная морда, первое, что я увидел - всё также прижимающихся друг к другу орка и девицу, а также кота, деловито справляющего свою нужду.
- Не подходи! - мгновенно возопила малахольная, выставляя руки перед собой, когда завидела меня в неясных отсветах от гаснущего костерка. - Иначе я тебя... Иначе я за себя не отвечаю!
Если бы волки могли смеяться, я бы разразился смехом, сотрясшим весь Пиктовый лес, однако вместо этого из моей пасти вырвалось приглушённое рычание, эффект от которого исчез вместе с жалобным поскуливанием. Рана болела нещадно. А голубоволосая, очевидно, решила, что с меня недостаточно. Принявшись делать какие-то пасы руками, она зашептала себе под нос и продолжала шептать, пока на пальцах её рук не появились маленькие, ярко-красные искорки. Я, как заворожённый смотрел на её шевелящиеся губы, на танец огоньков на её ладонях и на то, как округляются глаза девицы, для которой факт свершившейся волшбы явно был в диковинку.
А потом мою голову разорвало вспышкой безумной боли. Она была везде - в висках, морде, в глазах, но особенно сильно болел лоб. Упав на бок, я перекатился по мху, сжимая лапами свою несчастную голову, и последнее, что успел увидеть, прежде, чем провалиться в благословенную прохладную тьму, была голубоволосая, падающая в обморок точнёхонько в руки орка.
Олаф
Мой родной город Элеборн, сосед столицы Иллароса - Тенебрии - всегда славился своей верностью правителю королевства, кем бы этот правитель ни был. Орки, - народ и с виду, и по сути своей нисколько не воинственный, - занимались в основном искусством и цветоводством, в чём становились непревзойдёнными мастерами. Нельзя было пройти по улицам Элеборна без того, чтобы не восхититься чудесными фонтанами, по сторонам от которых стояли самые разнообразные статуи, увитые цветами и дикорастущими розами. Дома города тоже были под стать - невысокие, но построенные на века, они являли собою настоящее произведение искусства, где каждый последующий стремился перещеголять своего соседа резными шпилями, небольшими каменными арками и витражными стёклами окон. Прямо посреди города располагалась гордость всего Элеборна - великолепный нектариновый сад. Из плодов, собранных во время праздника Нектарного урожая, орки готовили пастилу, - известное во всём Илларосе лакомство, которое даже отправляли контрабандой в соседнее государство. Контрабандой потому, что с королевством Гестарией мы давно и безуспешно погрязли в затяжной войне, что впрочем, не мешало нам вести с ним подпольную торговлю.
Всего каких-то пару лет назад я работал не покладая рук, отдавая все силы производству, принадлежащему моей семье - у моего отца был небольшой медоварный завод, на котором изготавливался наивкуснейший напиток - медовая брага. Производство это досталось моему отцу от его отца, тому, соответственно, от его отца, а я бы, как водится, передал бы его своему сыну, когда бы пришёл мой черёд. В придачу к заводу из поколения в поколение передавалась и старая книга, полная самых разных рецептов браги. В детстве она казалась мне волшебной, я частенько брал её с собой, когда уходил на рыбалку к озеру, садился в тени под деревом и заворожённо открывал потемневшие от старости страницы. И каждый раз мне казалось, что эта книга меняется и никогда не бывает такой же, как прежде. Словно все те бесчисленные сотни рецептов, что я читал ещё вчера, на следующий день становились совсем иными, а пометки, написанные руками моих предков, вообще говорили со мной на доступном лишь мне языке. "Олаф, ты станешь великим браговаром!, - так и слышалось со страниц. - Мы в тебя верим, Олаф!".
Но, вопреки надеждам и наставлениям моих родичей, великим браговаром я не стал. Невеликим, впрочем, тоже. В политике орки были сильны не более, чем в деле войны. Но настал тот момент, когда именно из-за политических вопросов я покинул отчий дом, отправившись скитаться по королевству. Однажды утром мы с отцом, до этого находящиеся в неизменно добрых родственных отношениях, поспорили о том, что король Террант, мудрый правитель и справедливый монарх, был свергнут незаконно. И незаконно же его трон занял нынешний король Борос. Отец, поначалу спокойный, неожиданно повысил голос, ударил по столу утренней кружкой браги, отчего медовый напиток расплескался чуть ли не по всей кухне, и заявил, что раз я орк, то должен быть достойным продолжателем рода и принять участь уготованную нам свыше. Я же ответил, - так же неожиданно для самого себя, - что считаю наследником трона Терранта вовсе не Бороса и если бы у меня была возможность отстаивать попранные права тех, кто действительно заслуживал занять место монарха Иллароса, я бы уже давно отправился прочь из дома, чтобы осуществить свою священную цель.