Страница 27 из 36
– А Вы не знаете, где сейчас мой дедушка Фёдор? – с надеждой спросила Оля.
– Как не знать, знаю! – улыбаясь, ответил батюшка Василий. – По его просьбе ещё летом с оказией отправили мы отца Фёдора с монахами нашего свечного заводика на Соловецкие острова. Там доживает свой век его друг детства владыка Михаил, бывший архимандрит Печерского монастыря Пустозёрска. Вот и решил Ваш дедушка Фёдор повидать своего друга.
– Спасибо, батюшка, за добрые вести, – крестясь, сказала Оля. – Завтра же с ямщиком пошлю эту хорошую новость бабушке Марине в Деулино.
Званый ужин закончился поздно вечером. На душе у Оли было спокойно. Придя в свою комнату, она обратилась к мужу с вопросом:
– Алёша, могу я поехать к дедушке Фёдору на Соловки? Ты не представляешь, как я по нему соскучилась и как хочу видеть!
– Почему же не представляю, я не чурбан бездушный и вполне тебя понимаю, – глядя на жену, спокойно сказал Алексей Васильевич. – Но придется подождать до весны. Зимой Белое море замерзает. Не всякий бывалый помор может добраться до Соловков, не говоря уже о лицах женского пола…
– А весной? – не унималась Оля.
– Весной постараемся добраться до Соловецких островов и встретиться с дедушкой Фёдором, – пообещал воевода.
Ложась спать, Оля подошла к мужу, и, целуя, прошептала:
– Я очень тебя люблю! А ты?
– Я тоже тебя люблю! В одной умной книжке я прочитал, что любовь всесильна и является ровесником человечества. Каждый человек хочет любить и быть любимым… Согласна?
– Конечно!
Она легла к нему в постель, обняла и крепко поцеловала.
– Алёша, – спросила Оля, – о чем ты больше всего мечтаешь?
– Любить тебя вечно! – укрывая жену пуховым одеялом, ответил Алексей Васильевич. – Ты же этого хочешь?
– А то нет! – с восторгом ответила жена и ласково прижалась к нему.
Дождь по-прежнему все барабанил и барабанил по железной крыше как музыкант, играющий приятную музыку любви. Медовый месяц молодоженов растянулся ещё на неопределенное время…
Утром Оля проснулась рано и, чтобы не разбудить мужа, тихо, на цыпочках, подошла к окну. То, что она увидела за окном, её поразило: все было покрыто белым снегом! С неба на землю падали крупные снежинки. «Сказка, да и только!» – подумала Оля.
– Надень халат, – услышала она голос мужа. – Простудишься…
– Ты не спишь?
– Как видишь!
– Алёша, а на дворе наступила зима. Кругом снег, снег, снег… Белым-бело! Красота, как в сказке!
– Смотреть на эту красоту из окна хорошо. Другое дело попасть в эту белую круговерть в море, да ещё в шторм. Мало не покажется!
– Ради тебя и твоей любви я готова на все. Ты же знаешь, что характером я пошла в дедушку Фёдора, а он у нас человек сильный. А доброта моя – от бабушки Марины.
– Знаю, знаю… Ты у меня молодец! – похвалил жену Алексей Васильевич. – Преодолевать трудности – твоя стихия!
Во время завтрака Алексей Васильевич заговорил о намерении переехать жить в гостиницу постоялого двора.
– И не думайте, – сходу отмела эту попытку Марья Игнатьевна.
Ее поддержал муж Афанасий Петрович.
– Разве вам у нас плохо живется? – озабоченно спросил он.
– Нет хорошо, очень хорошо! – ответила за мужа Оля. – Но для вас ведь это лишние хлопоты…
– Разве это хлопоты, – воскликнула Марья Игнатьевна. – Мы рады, что вы у нас остановились. Дом большой, тёплый. А в гостинице зимой, говорят, такая холодрыга! Поговаривают, что там ещё и самый настоящий клоповник.
– Да, – согласился Алексей Васильевич, – холод и клопы – это не подарок для молодоженов.
– Живите у нас до отъезда в Мангазею, – снова предложил свои услуги купец. – Наши дети – сын и дочь – живут отдельно. Дочь вышла замуж за священника и стала попадьей, а сын пошел по отцовской линии. Стал промышленником и строит суда для морского промысла белух и тюленей. Без них нам стало скучно. Одна надежда на внучат, но когда они будут, один Бог знает.
Последним доводом в свою пользу для Афанасия Петровича стало отсутствие на постоялом дворе хороших конюшен.
– Пропадут ваши красавцы гнедые там ни за что, ни про что!
Воевода, в конце концов, согласился, и Хватовы приняли предложение Старостиных прожить у них до весны. Оля даже осталась довольна этим решением мужа, поскольку гостеприимство хозяев ей понравилось с первого дня пребывания в этом доме. С этого момента жизнь Хватовых на севере стала спокойной и размеренной.
Алексей Васильевич целыми днями пропадал в городе по служебным делам, решая вопросы укрепления таможенных постов на побережье Студёного моря, а также подготовки морской экспедиции на Новую Землю.
Оля много читала, а также музицировала. С детства она хорошо играла на клавесине и пела, неплохо знала немецкий язык. Этому в юности её учила княгиня Вяземская.
Дарья полностью взвалила на свои плечи обязанности стряпухи, причем готовила еду в господском доме для всех. Марья Игнатьевна была в восторге от её кулинарных способностей. Нравилась её стряпня и Афанасию Петровичу, особенно щи русские и блины с припеком. Кроме того, Дарья убиралась в комнатах всего большого дома и стирала белье. В общем, бедной крепостной девке работы хватало…
Порфирий занимался лошадьми и топил бани. По воскресным дням он парил своего барина воеводу Хватова и хозяина дома купца Старостина. А когда в банный день к купцу приходили гости, Порфирий демонстрировал им свое искусство парить и делать массаж. Многие приходили к купцу в гости именно в банный день.
Евдокия часто помогала Дарье стирать и гладить белье, а по вечерам при свете свечи до поздней ночи вязала тёплые шерстяные вещи: кофты, носки, варежки. А потом дарила их домочадцам, подругам и просто знакомым. Особенно хороши у нее получались детские вещи…
Узнав от Дарьи о решении воеводы пожить у купца до весны, Евдокия обрадовалась. Неожиданно в её личной жизни произошло событие, которое перевернуло всю её душу. «Стало все как-то не так! – думала она и постоянно мучилась. По ночам вспоминала слова своей матери: «Когда в нашу жизнь вмешивается любовь, все становиться непредсказуемым». Часто стало непонятно, за что ругать мужа:
– Ну и лентяй же ты, Порфирий, – увидев как-то вошедшего в комнату мужа, крикнула Евдокия. – За весь день пальцем о палец не ударил.
– Ну и что? – гордо заявил банщик, сел на скамью и небрежно откинулся назад, прислонившись к тёплой печке.
– Да хоть бы дров принес! – буркнула Евдокия.
– Принесу, ещё не вечер! – огрызнулся Порфирий – О своем новом дружке заботишься?
– Ты это о ком?
– Да ходит тут один в папахе, высматривает все, чтобы сподручней лакомый кусок оттяпать…
И действительно, казак Пантелей у Евдокии стал частым гостем. Однажды, после двух выпитых чарок, между банщиком и казаком произошел такой разговор:
– Не нравятся мне твои частые посещения в мое отсутствие и излишнее твое любопытство, – посмотрев прямо в глаза своему новому другу, сказал Порфирий.
– А что тут плохого? Я ведь не подсматриваю и не подслушиваю, чтобы наябедничать о вас барину.
– Все равно, нехорошо брат!
– Ну, это ты зря! Умные люди считают, что любопытство – один из способов познания… А нам, казакам, знать надо ох как много! Недаром говорят: «Любопытству нет предела!» Так что греха я за собой не вижу. Наоборот, стремлюсь к этому.
– Ну, ну! Только любопытствуй поосторожней, а то и по носу можешь получить.
Дни летели, а напряжение в семье Порфирия только нарастало. Бывая у Дарьи, Евдокия жаловалась ей:
– Хочу ребеночка, а мой-то никчемный как мужик. Хотя мне его и жалко. Тихий, работящий… Уж сколько лет живем вместе, привыкла.
– Вот он результат твоей жалости, – заметила Дарья. – Так и будешь мучиться, живя меж двух огней. А кончиться это может плохо. Недаром в библии сказано: «…посеешь ветер – пожнешь бурю!»
Не выдержав мучений и угрызения совести, Евдокия как-то вечером заявила мужу:
– Какой же ты нерешительный, Порфирий! Постоянно что-то мямлишь, переживаешь, медлишь… В этом нашем деле надо давно поставить точку.