Студёное море

– Я и сама это сердцем чувствую. Однако страх одолевает. Впервые уезжаю из дома, да так далеко!

Отъезд наметили на четверг. Накануне Оля долго и страстно молилась, прося у Бога помощи и защиты. Стоя на коленях, своими красивыми и влажными от слез глазами она с мольбой смотрела на почерневшую от времени икону Божьей матери, истово крестила лоб перстами и припухшими губами постоянно повторяла одни и те же слова молитвы: «Рождество Твоя Богородице Дева, радость возвести…»

Обращаясь к всевышнему, Оля понимала, что в её жизни наступает переломный момент и сюда, в этот милый сердцу дом, где она родилась и прожила неполных восемнадцать лет, ей уже вряд ли вернуться, как не вернуться в детство.

Ранним утром в чистый четверг, когда красное солнце на востоке только что позолотило голубое небо, все были уже на ногах. Разместились на двух санках: в большие сани сели четверо старших, а молодых посадили в красивый возок, используемый обычно для праздничных катаний на масленицу.

Отдохнувшие за эти дни лошади бежали охотно, и под звон бубенцов отъезжающие быстро оказались за околицей.

Солнце неожиданно нырнуло за тучку, и сразу стало сумрачно. Впереди показалось сельское кладбище, на котором были похоронены многие из потомков Дроновых. Ещё вчера договорились заехать сюда, чтобы посетить могилы родных и помолиться за их души.

На кладбище царила предутренняя тишина. С края неба свисало только что вставшее ленивое солнце, красноватые лучи которого мягко падали на могильные кресты и надгробья. Впереди, на фоне голубого неба, четко выделялся красивый профиль церковной часовни. Справа от нее под сенью столетних дубов была сооружена усыпальница рода Дроновых. Внутри чугунной ограды ровными рядами лежали мраморные могильные плиты с именами умерших. Позади плит, на специальных чугунных подставках, возвышались красивые металлические кресты, выполненные в художественных литейных мастерских Троице-Сергиева посада.

На каждую надгробную плиту Марина Михайловна поставила по одной толстой свече. Когда зажгли свечи, все молча помолились, женщины всплакнули. Говорили только вполголоса. Примерно через четверть часа по просьбе Ивана Даниловича все направились к дороге. Уходя, Оля обернулась и с минуту смотрела на горящие свечи. Когда лошади тронулись, и на дуге коренника зазвонил колокольчик, её сердце сжалось, в голове бешено застучала кровь, на глазах появились слезы: «Мама, родная… прости и прощай»!

Алексей Васильевич не стал утешать ее, только нежно обнял. «Пусть поплачет – станет легче»! – подумал он.

На небе – ни облачка. Утренний морозец пощипывает щеки, и Алексей Васильевич нет-нет, да и потрет их руками. Лентой тянется дорога-зимник, то втягиваясь в чащобу леса, то спускаясь в овраги и буераки. Кругом вековые ели в нарядном белом покрывале. Иногда в морозном воздухе резко, как выстрелы, хрустели сучки елей, взлетали крупные птицы, и с макушек деревьев белым дождем падали хлопья снега.

Оля и Алексей Васильевич сидят рядом, обнявшись, и молча смотрят на эту красоту. Потом все стихает. Только монотонно поскрипывают полозья санок, слышатся фырканье усталых лошадей да недовольные голоса возниц. Ямщики, любившие лютые морозы и саженные российские снега, нещадно бранили весенний санный путь: снег стал рыхлым, мокрым и тяжелым, а на пригорках осел аж до самой земли. Взмыленные лошади непрерывно махали головами, с их губ падали пряди белой пены. Наконец, сквозь серую дымку тумана вдали показались извилины реки.

– Воря, – показывая на белую полосу тумана, накрывшего речку, уверенно сказала Оля. – Вода в этой реке чистая, а потому водятся в ней крупные раки. Местные крестьяне привозят нам их зимой целыми мешками.

– Теперь я знаю, где «раки зимуют», – улыбнулся Алексей Васильевич, – в реке Воре.

Он подвинулся ближе к Оле и спросил:

– Как заядлому охотнику и рыбаку, мне интересно знать, какая там водится рыба? Наверное, её там навалом, так же как и раков?

Оля немного подумала и спокойно сказала:

– Точно не знаю. Говорят, в Воре водится карась, окунь, язь, пескарь и крупная плотва.

– Если водится карась, то уж без щуки не обойтись, чтоб «карась не дремал», – рассмеялся Алексей.

Оля тоже засмеялась.

– Рыбу нам мужики привозят тоже мешками, это я знаю точно!

Она откинула воротник шубы и вытянула занемевшие ноги. Сразу появилось желание спрыгнуть с санок и в валенках пробежаться по последнему, ещё чистому снегу. Алексей Васильевич последовал примеру своей невесты и тоже с удовольствием вытянул ноги. Потом он поднял руки вверх и потряс ими над головой.

– Делай, как я.

Он посмотрел на румяное от утреннего мороза лицо Оли и неожиданно спросил:

– Оленька, скажи, кто ты по гороскопу? Я – козерог! Слышал, что судьбы людей прямо зависят от расположения звезд на небе.

Оля с улыбкой посмотрела на жениха.

– Об этом надо было спрашивать перед сватовством, – покачав головой, рассмеялась она. – Теперь нам отступать некуда – от судьбы, как от сумы, никуда не уйти.

Оля подняла воротник своей шубы и в шутку сказала:

– Делай, как я!

Алексей поднял свой воротник, и они оба рассмеялись.

– Теперь мы квиты, – улыбаясь, сказала Оля. – И я с большим удовольствием отвечу на твой вопрос, потому что эта тема мне по душе. Я искренне верю в то, что звезды влияют на жизнь людей и на наши судьбы. У дедушки Фёдора даже есть такая книга: «Звезды и судьбы». В молодости он увлекался астрологией и хорошо знал предназначение всех Знаков Зодиака, особенно в области теологии и медицины. А бабушка Марина была без ума от хиромантии. На почве этих увлечений они сблизились, а потом и поженились. Я тоже кое-что знаю о звездах.

Алексей Васильевич с интересом посмотрел на свою невесту.

– Оказывается, ты все знаешь и скрываешь от меня. Так нечестно! Выкладывай, что говорят звезды о нашей с тобой судьбе?

Оля покраснела и не сразу ответила на поставленный вопрос.

– Для меня, Алёша, это очень серьезный вопрос.

– Ну а все-таки?

– Если ты так настаиваешь, то я скажу следующее: звезды говорят, что мы особенно подходим друг другу, поскольку тельцы и козероги считаются хорошими партнерами.

– Слава Богу! – Алексей Васильевич притянул к себе невесту и поцеловал. – Значит, я сделал правильный выбор. Сердце подсказало, а звезды предсказали!

– Я тоже считаю, что ты не ошибся, – сказала Оля и мило улыбнулась.

В течение последнего часа ярко светило солнце и, хотя дул небольшой встречный холодный ветерок, снег постоянно подтаивал, оголяя кое-где землю. Лошади все чаще переходили на шаг. Подъезжая к лесу, Артамон Савельевич решил остановиться, чтобы все могли, как он потом пояснил, «размять свои кости».

Остановились у костра, который развели мужики, работающие почти у самой дороги. Как оказалось, они расширяли лесную просеку.

Оля и Лиза подошли к костру и с интересом наблюдали за мужиками, которые что-то обсуждали. Потом один из них, видимо старший, размашисто перекрестился, трижды поплевал на свои шершавые ладони, ловко взял в руки топор и, выпрямившись во весь свой богатырский рост, со словами «Господи благослови» первым ударил по высокой ели. Примеру своего товарища последовали другие мужики. Лес зазвенел металлом, наполнился треском падающих деревьев и криками: «Эгей, берегись»!

Просека постепенно расширялась и уходила в глубь леса.

Через четверть часа обоз снова тронулся в путь.

Алексей Васильевич помог своей «даме сердца» сесть в возок и укрыл её ноги овчинным тулупом.

– А теперь, красавица, поговорим о хиромантии. Что нагадала тебе бабушка Марина?

– Своим родным и близким она не гадает, – ответила Оля и засмеялась. – Могут оказаться ведь и плохие вести. А огорчать своих – не в правилах бабушки Марины. И все же ей пришлось внимательно рассматривать линии на моей руке.

Оля опять, как и в тот раз, густо покраснела. Преодолев смущение, она решила рассказать все по порядку.