Страница 33 из 37
Голос наркома: «…Теперь, когда нападение на Советский Союз уже совершилось…»
Лицо полковника Александрова и Жени, которая смотрит в его лицо.
…Село.
Перед репродуктором в толпе колхозников стоят Тимур и Нюрка.
Голос наркома:
«…Советским правительством дан нашим войскам приказ – отбить разбойничье нападение и изгнать германские войска с территории нашей Родины…»
Глаза Тимура становятся все шире и шире, и, не глядя, он прижимает к себе маленькую перепуганную Нюрку.
В музыке нарастающий гул самолетов, звук сигнальных труб. И могучий гром артиллерии.
Настольный календарь:
ВОСКРЕСЕНЬЕ. 22 ИЮНЯ 1941 ГОДА
На столе рядом с календарем лежат крепкие командирские пояс, ремни, полевая сумка и револьвер в кожаной кобуре.
Рука берется за пояс.
Полковник Александров (одергивая надетые ремни) старается говорить ясно, спокойно, что ему не совсем удается:
– Жаль, что нет Оли. Но ты скажи ей, что я ее люблю, помню. Ты скажи ей, что мы вернемся…
Женя (подсказывает полушепотом и как будто безучастно):
– Не скоро…
Полковник сжал губы, чуть опустил голову, но, тотчас подняв ее, медленно, как бы подыскивая слова, продолжает:
– Ты скажи ей, что она – дочь командира… И что вы не должны обо мне плакать. Слышишь? (Он трогает окаменевшую Женю за плечо.) Женя! Ты меня слышишь?
Женя (ровно, чтобы не сорваться):
– Слышу… (Пауза.) Мы… не будем… (И шепотом доканчивает.) Мы привыкли…
Женя отворачивается, плечи ее вздрагивают.
За окном резкий гудок машины.
У подъезда дачи стоит «ЗИС». В нем свободно только одно место, остальные заняты ожидающими полковника командирами.
Полковник берет Женю за руки и говорит ей совсем другим голосом, простым и взволнованным:
– Что мне тебе сказать еще, Женя? Вот я большой… уже седой. А я стою… смотрю… и что говорить, не знаю…
Женя хочет ответить, она мотает головой, машет руками и только потом бормочет:
– Ничего… ничего не говори, папа!.. Я все… все сама понимаю…
Она бросается к отцу…
Настольный календарь:
ВОСКРЕСЕНЬЕ, 22 ИЮНЯ 1941 ГОДА
…Возле стола у окна стоит Женя. Слышен стук…
Распахивается дверь. Входит взволнованная Ольга и, остановившись у порога, в страхе спрашивает:
– Женя! Где папа?
Женя ничего не ответила.
Не поворачиваясь, молча, медленно она подняла руку… потом резко вниз, в сторону окна руку опустила.
Резкий переход на шумливо-взволнованную музыку.
Несутся навстречу один другому двое мальчишек…
Расстояние между ними уменьшается. Но, еще не добежав один до другого, как бы что-то вспомнив, они останавливаются; поворачиваются и в том же темпе мчатся назад в противоположные стороны.
Бежит один из этих мальчишек, столкнулся с другим мальчишкой.
Первый мальчишка (растерянно):
– Ну что?
Второй:
– Ну ничего!
Первый:
– Ты куда?
Второй:
– Я… не знаю.
Бегут рядом.
Выскакивают из-за поворота две девчонки.
Первая девчонка:
– Мальчики, погодите, и мы с вами!
Первый мальчишка (зло):
– С нами… с нами… Мы никуда сами…
Обгоняя их, по улице рысью промчались два кавалериста.
…Густая полоска кустарника разделяет две тропки. По одной шагает Гейка, по другой – Квакин.
В просвет между кустами они увидали один другого.
Сразу замедлили шаг.
Гейка (Квакину):
– Ты куда?
Квакин (обламывая веточку и небрежно ею обмахиваясь):
– Я? Гуляю… А ты?
Гейка хочет что-то сказать, но раздумал, потом махнул рукой и буркнул:
– Ну и гуляй своей… а я своей стороной!
Разошлись.
Сарай. Опущенные, провисшие провода. Возле сарая бестолково мечется несколько ребятишек.
Выглянули из-за забора сразу три головы. Увидав, что они не первые, нахохлились… И одна голова кричит сердито:
– Вы сюда зачем? Это не ваше место!
Пробирается кустами к сараю Квакин. С противоположной стороны пробирается кустами к сараю Гейка.
Столкнулись…
Гейка (Квакину):
– Гуляешь?
Квакин (сделав Гейке страшную гримасу):
– Гуляю.
Поворачивается и бежит к сараю…
За ним Гейка.
Поляна.
Увидав двух вожаков, бросились к ним навстречу мальчики.
Разом перепрыгнула через забор тройка. Подбегают еще мальчишки.
Квакин громко спрашивает:
– Где Тимур?
Чей-то голос:
– Нет Тимура!
Квакин смотрит на провисшие провода…
Он махнул одному из мальчишек рукою… Тот ловко взбирается ему на плечи, хватает руками и дергает за веревочные провода.
Звякнули где-то горлышки разбитых бутылок…
Машет впустую железная палка… Дружно звякнули жестянки.
На поляне уже много народу, но еще и еще подбегают ребята.
С заплаканным лицом, закрыв глаза, стоит у дерева Женя…
Шум, волнение, крики:
– Где Тимур, куда его черт носит?!
Вдруг шум смолкает.
Из-за кустов с тяпкой в руках выходит вернувшийся с работы Тимур. За ним Нюрка, Артем, Симаков, Коля Колокольчиков.
Раздается шум, свист, «ура» и крики:
– Да здравствует наша команда!
Гейка хватает за руку растерявшегося Тимура и хмуро говорит:
– Иди… иди… говори! Не ломайся!
У калитки дачи Александровых раздается команда:
– Взвод, стой!
С топорами, ломами, лопатами красноармейский взвод останавливается.
Лейтенант открывает калитку. Поднимается по ступенькам террасы. Что-то увидел. Замялся.
Опустив голову на руки, сидит у стола Ольга.
Лейтенант кашлянул. Ольга обернулась. Вскочила и, торопливо вытирая слезы, спросила:
– Вы к кому? Папа уже уехал…
Лейтенант (здороваясь):
– У меня к вам дело.
На поляне перед сараем много ребят; поодаль, наблюдая за ребятами, стоит несколько взрослых.
Придерживаясь рукой за круто приставленную к чердаку лестницу, взволнованный Тимур говорит:
– Что я могу вам сказать? Я не капитан, не командир… а такой же, как вы, мальчишка. Люди идут на фронт, и надо много работать… молотком, топором, лопатой, в лесу, в огороде, в поле. Была игра, но на нашей земле война – игра окончена…
Шум в толпе.
Тимур (звонко):
– Мальчишки и девчонки! Вот вы киваете головами, шумите: «Давай! Давай! Будем ворочать горы!» А пройдет три дня… (ропот) ну, три недели, три месяца – работа надоест, и выйдет, что мы не пионеры, а хвастуны и лодыри. (Ропот.) Мне говорить так горько, но лучше сказать сразу напрямик, чтобы потом никто не ныл и не хныкал. Давайте жить дружно!
Лица Квакина, Гейки, Жени.
Тимур:
– Нас много, а будет еще больше!
Резкий свист. Свистит Симаков. Люди оборачиваются.
В тени дерева стоит подошедший со всей своей компанией Фигура.
Тимур (командует):
– Отставить! Подходит подкрепление – «последний могикан», гроза садов и морковных огородов.
Тимур вытаскивает из кармана и развертывает старый флаг команды: пятиконечную звезду с опущенными вниз четырьмя лучами.
– И вот у нас уже целый пионерский отряд – и не одна, а три команды: Гейкин – весь поселок, у Квакина – лес и поле, а эти… (улыбнувшись и показывая на Фигуру) ночной патруль по охране покоя и общественного порядка!
Лицо Фигуры озадачено.
Треск. Как по волшебству, сдвигается с места целиком весь ветхий заборчик.
Теперь видно, что как он стоял, так его целиком выдернула из земли и, развертывая, отнесла в сторону шеренга красноармейцев.
Стоят лейтенант и Ольга. К ним бросаются ребята, Тимур, Женя.
Ольга (Тимуру):
– Свой штаб вы можете перенести к нам на террасу, а здесь, около сарая, будет стоять зенитная батарея.
На улице под деревьями стоят, одетые в чехлы, пушки.
Окно незнакомого дома. Квадрат стекла снаружи.
На стекле две пары рук быстро ставят «знак войны» – это узкие, скрещенные наискосок и еще раз перекрещенные через центр бумажные полосы для предохранения стекол от бомбежки.