Страница 16 из 78
– Юр, возьми в лагере кого-нибудь свободного, – Кирилл узнал голос дяди Миши, – и разнесите по постам еду, так чтобы на всю ночь хватило. Тамара Алексеевна вам выдаст. А я попытаюсь чай организовать.
Голоса стихли на первом этаже. Кирилл почувствовал, как рука Веры движется по его руке. Вот она спустилась к кисти, нащупала бутылку и забрала ее. Вера пригубила вино, и отдала бутылку обратно Кириллу. Он последовал ее примеру. Вино приятно согревало.
Окна классов выходили на разбитый общиной лагерь. Кирилл и Вера пошли в дальнее крыло школы. Двери первых трех классов были покорежены и не влезали в косяк. В предпоследнем классе дверь издала приглушенный вздох и плотно закрылась. Вновь открылась она лишь с третьего рывка.
Они вошли внутрь. Окна глядели пустыми рамами, и лунный свет заливал класс. Перевернутые парты и стулья причудливыми переплетениями покоились на полу. Один край учебной доски оторвался, и доска темной диагональю пересекала светлую стену. В дальнем конце класса виднелось свободное пространство.
– Может, ну его, в лагерь вернемся? – предложила Вера.
– Хочешь?
– Нет.
Кирилл закрыл дверь как можно плотнее. Вряд ли те бандиты надумают прокрасться мимо лагеря, проникнуть в школу и захватить их в этом классе, но с закрытой дверью все равно спокойнее.
Вдоль стены они прошли в конец класса. Места тут было предостаточно. Кирилл ногой смел крупный мусор в сторону. Вера расстелила спальник, сверху кинула одеяло. Кирилл смотрел на Веру. Лунный свет красил все в пепел и серебро.
– Ты похожа на прекрасную деву из сказки.
– Да?
– Ты словно соткана из серебра.
– Очень мило, спасибо.
Они сидели на спальнике и пили в молчании. Вера смотрела в окно, Кирилл переводил взгляд со звездного неба на причудливые переплетения парт и стульев в классе, на Веру и снова на звезды. В лунном свете все казалось каким-то нереальным и ощущалось по-особому остро.
– Обними меня, – сказала Вера.
Она повернула голову, и их глаза встретились. Кирилл пододвинулся ближе и обнял ее.
– Зачем они так поступили? Разве можно так ненавидеть людей, чтобы сотворить такое?
Кирилл не знал, что сказать. Назвать подонков подонками? Пообещать, что все будет хорошо? Любые слова прозвучат нелепо. Перед глазами возникла картина: он видит распятых на церкви парней, видит каждую пуговицу на одежде, видит залитые кровью рифленые шляпки гвоздей, видит сверкающие в закатных лучах солнца края разрезов на животах.
Кирилл крепче обнял Веру, наваждение пропало и стало немного легче.
– Только подумаю, все в груди сжимается, – сказал Кирилл.
Вера молчала, и он лишь слышал ее дыхание. От волос сладко пахло.
– Иногда я говорю себе, что мы как листья с дерева, – сказал Кирилл. – Дерево срубили, немного листьев разлетелись вокруг и теперь падают, падают к земле, кто-то быстрее, кто-то медленнее… А кто-то уже достиг ее, и уже ничего изменить нельзя.
Вера поцеловала его. Поцелуй получился тихий, мягкий, наполненный нежностью.
– Люби меня. Люби меня, будто в последний раз.
Странный звук вырвал его из сна. Кирилл не сразу сообразил, что это сработал будильник на наручных часах. Кирилл нашел часы на стопке с одеждой и отключил сигнал. Наполовину полная бутылка вина стояла на полу неподалеку. Вторая, так и не откупоренная, примостилась рядом.
– Пора на дежурство? – спросила Вера.
– Да.
Он лег обратно, и Вера прильнула к нему. Приятно было чувствовать, как их голые тела соприкасаются.
– Ты вернешься?
– Это часа на три, может больше. Наверно, будет лучше, если я тебя вниз провожу.
– Хорошо. Только давай полежим еще минут пять, так хорошо вместе.
Кирилл чувствовал тепло ее тела, и слышал ее дыхание. В груди мерно билось сердце.
Он стал проваливаться в сон и вздрогнул. Посмотрел на часы, прошло почти пятнадцать минут.
– Нам пора, я уже почти опоздал.
Вера кивнула и стала одеваться. Можно было любоваться вечно на ее обнаженное тело в лунном свете.
– Засмотрелся. Сам одеваться не думаешь?
– Ага, точно.
Одеваться и уходить не хотелось. Кирилл вылез из-под одеяла, и ночной прохладный воздух погнал мурашки по его телу.