Страница 91 из 156
– Ну, что уже полегче работать? – спросил Никита. – Вижу, вы с Никой уже не ругаетесь.
– Да, она стала спокойней.
– Я же говорю, она не такая плохая, как кажется на первый взгляд. Ну, встречаться с ней не думал?
– Не думал! – резче, чем следовало, сказал я. – Прости, просто у меня правило, я не встречаюсь с теми, кого охраняю.
– И много ты охранял? – прищурив глаз, спросил Никита.
– Не много, но лучше себе самому заранее поставить кое-какие границы и не переходить их.
– Логично. А где Ника, кстати, только, что была тут.
Я оглянулся – в зале танцевали люди, но Вероники среди них не было. Я подошел к Лесе, спросил, где Ника. Она ответила, что видела, как она выходила из клуба минут десять назад. Черт! Охранник называется, лишь бы она никуда не пропала! Если бы Андрей Георгиевич знал, что я и так пропустил инцидент с Маратом, мокрого места от меня не осталось бы. Как вспомню, аж в дрожь берет, хочется вернуться и просто убить этого уё...ка.
Я вышел на улицу, оглянулся. Никого не было. Обошел здание – тоже никого. Лишь в пару метров, вдали, где начиналось шоссе, виднелся чей-то силуэт. Жуткое чувство опасности возросло в несколько раз. Я побежал, уже понимая, что это Ника. Она шла прямо посередине шоссе. Хорошо было поздно, в час ночи думаю, никому здесь не взбредет в голову ездить. Но я ошибался… Из-за поворота, прямо на Нику мчалась машина на огромной скорости. Вероника словно не видела ее, продолжала идти. Мое сознание отключилось буквально на секунду, и включилось, когда я лежал в траве, на противоположной стороне дороги и прикрывал собой Нику.
Сев, я посмотрел на нее. Она открыла глаза, но продолжала лежать на земле.
– Вероника, посмотри на меня! – я приподнял ее, кое-как усадив, пришлось немного ударить ее по лицу, что бы привести в чувство. Она вскрикнула, моргнула, посмотрел на меня и начала плакать.
Прошло минут пять-семь, я не трогал Нику, лишь поглаживал ее по волосам, давая время выплакаться. Она, все еще всхлипывая, подняла голову.
– Матвей!
Я кивнул.
– Поднимайся-ка, тут немного сыро и холодно.
Ника встала, но была словно тряпичная кукла. Что же такого произошло?
Мы дошли до клуба, внутрь мы попали через черный ход, Вероника не хотела, что бы ее видели в таком виде. Устроившись в одном из мини-залов, нам принесли покрывало и чашку крепкого чая, заказанного мной. Чуть успокоившись и перестав дрожать, Ника спросила:
– А где мой телефон?
– Не знаю, наверно потеряла его.
– Плохо, а можно как нибудь узнать откуда звонили, если номер засекречен.
– Можно. Папу попроси, у него наверняка служба безопасности есть.
– Нельзя папу, – грустно произнесла она и замолчала.
– Может, хочешь рассказать, что произошло?
Вероника посмотрела на меня, помолчала, словно взвешивала все за и против, а потом начала говорить:
– Мне мама звонила…
– Как? Она же… - я чуть было не ляпнул «умерла», но вовремя остановился.
– Я знаю, но это точно была она. Еще утром мне позвонил неизвестный номер, но когда я подняла трубку, то ответом мне было молчание. Потом еще пару раз в течение дня мне приходило сообщение, что абонент пытался дозвониться. И вот, полчаса назад, когда ты принес мне телефон, он снова позвонил. Я решила выйти, поговорить. И взяв трубку,… услышала ее голос. Это точно была она. Только мама называла меня… Олененок. – Она снова заплакала. Я придвинулся ближе и обнял ее… снова, – понимаешь, я ведь думала, что ее нет. Очень надеялась, ждала какого-то знака, того же звонка… Но наверно уже смирилась, что этого не произойдет. Я ничего не понимаю. И отец, знает ли он? Как спросить его? И надо ли?
Ника тихо проговаривала все это, и я не знал, верить ей или нет. Андрей Георгиевич, при нашей первой встречи, был очень расстроен потерей жены. Он даже толком говорить не мог о ней. Он лишь сказал, что она долго болела, лечилась за границей, но ее не смогли спасти. И тут она звонит Ники, похоже на бред сумасшедшего.
– Послушай, давай я попытаюсь узнать, кто и откуда тебе звонил в ближайшие дни. Ты пока ничего не говори отцу. Может это чья-то злая шутка. Сперва мы восстановим твой номер. – Стал успокаивать Нику.
– Матвей, это была не шутка! Да, что я тебе рассказываю, ты все равно ничего не поймешь. Ты не терял близких людей! – прокричала Ника, отсаживаясь от меня.
– Кажется, ты плохо слушала меня, когда я говорил о себе. Моя мать умерла, когда мне было 19 лет. Она была моей приёмной мамой, она сказала мне об этом лет в одиннадцать, но я всю свою жизнь не знал лучшей матери, чем она. И поверь мне, иногда мне сниться, что она жива, я просыпаюсь и думаю, что это я виноват в ее смерти. Я не должен был оставлять ее одну, уходить в армию, (она этого ужасно не хотела) тогда она бы не попала в эту чертову аварию! Я год искал виновного – просматривал отчеты полицейских, съемки с камеры, которая сняла аварию (не спрашивай, как я все это доставал) но так и не нашел ничего. Потому, что красный свет, на который поехала мама, не увидев его, или просто задумалась о чем-то, не виноват! И его не посадишь! Поверь, я знаю, это обидно, больно и страшно, от того, что не смог и не можешь ничего исправить!.. – Видимо, я довольно громко все это говорил, потому, что Вероника смотрела на меня диким взглядом, в котором читался страх и жалость. Я выдохнул, и спросил можно ли закурить. Она кивнула. Я попытался достать сигареты, но понял, что мои руки крепко сжаты в кулак. Заставив себя успокоиться, я вытащил пачку, закурил.