Страница 100 из 156
– Ника, с тобой все нормально? – спросил Матвей, мило улыбаясь девушке.
Я отрицательно покачала головой. Кивнув Матвею, чтобы поговорил с медсестрой, хотя как он поговорит, не зная языка? Но в следующую минуту услышала его слова, обращенные к медсестре:
– Простите, вы не подскажите, полгода назад у вас лежала русская пациентка – Виноградова Тамара Николаевна, можно узнать, имя ее врача, хочу переговорить с ним? – Он говорил на очень хорошем английском. Я удивленно посмотрела на него. Кажется, я действительно плохо его знаю.
– Подождите, я посмотрю в компьютере. Ханс Хоффман врач, который занимался фрау Виноградофф, его кабинет на четвертом этаже, прямо по коридору. Если хотите, вас могут проводить. – Очаровательно улыбнулась медсестра.
Да, что же ему все улыбаются, тоже мне Ален Делон местный!
– Нет, спасибо большое, мы сами найдем кабинет. До свиданья.
Поднявшись на нужный этаж, мы быстро нашли кабинет врача, постучавшись и получив разрешение, вошли. Ханс – оказался относительно молодым доктором, лет сорока, невысокий, Матвею по плечо, полноват, лысеющий, в общем, мне он совсем не понравился.
– Добрый день. Что вы хотели? – спросил он на немецком. Это я смогла понять.
– Вы говорите по-английски? – уточнила я. Наконец я смогла произнести хоть слово, стараясь дышать реже.
– Да. Чем могу помочь?
– У вас в отделении лежала Виноградова Тамара?
– Не помню, у меня столько пациентов, всех и не припомнишь. Сейчас посмотрю. – Он стал стучать по клавиатуре своего компьютера, который стоял у него на столе. – Да, была такая пациентка. А вы ей кем приходитесь. Мы не даем сведений чужим людям.
– Я ее дочь, - достала из сумки паспорт и показала его. – Я приезжала с отцом несколько лет назад, правда тогда у нее был другой врач.
– Да ее год назад перевели в мое отделение, здесь находятся более тяжелые пациенты. Дочь? Странно она говорила, у нее сын… понимаете, в чем дело, она… ее…
Ханс явно не мог решиться сказать мне, что мамы нет в живых.
– Я знаю, что она умерла, я хотела бы знать, кто ее навещал тут, в каком состоянии она была, и все, что вы сможете нам рассказать о ней, любая мелочь. Это важно… для меня. – У меня хватило мужества сказать это спокойно, но на последних словах мой голос все же дрогнул. Матвей, сидящий рядом, взял мою руку и чуть сжал. Стало легче.
– Фрау Тамара, приехала к нам с мужем четыре года назад. Муж сказал, что нашу больницу посоветовали, она лучшая в Германии. У пациентки было сильное нервное расстройство, она плохо воспринимала окружающий мир, и находилась в ужасной депрессии. Сама не могла ничего рассказать, по какой причине у нее началась депрессия. Муж ничего толком не говорил. Мы лечили ее все эти годы, но особых улучшений не было. А пару месяцев назад приехал какой-то человек, сказал, что он ее родственник, он приезжал пару раз в год к фрау и нашему главврачу, они вроде знакомы, насколько мне известно. Вообще-то все лекарства, процедуры назначал именно главврач. Я после того, как ее перевели в мое отделение, лишь, смотрел за ее состоянием, которое буквально на глазах ухудшалось. Она перестала говорить, хотя мы не понимали ее слов, русский тут мало, кто знает. Хотя, с ней разговаривала наша медсестра, она русская, приходила, кормила вашу матушку. Так, вот месяц назад приехал тот самый родственник и сказал, что забирает ее. Куда неизвестно, меня, к, сожалению, не поставили в известность. А потом мы узнали, что она… ее не стало. Вот и все, что могу вам рассказать.
– Спасибо, Ханс. Вы очень помогли. – Я слушала врача и у меня наворачивались слезы. Хотелось поскорее уйти отсюда.
– Да, не за что. Соболезную вам.
– Спасибо, мы пойдем, - я уже встала с кресла и собиралась уйти, когда Матвей спросил Ханса:
– Скажите, а с вашим главврачом можно поговорить?
– Нет, к сожалению, он уехал на месяц на конференцию в Австрию.
– Плохо… А та медсестра, что ухаживала за Тамарой, как ее зовут?
– Хелен Иванофф, она сейчас в отпуске, но в конце недели выйдет на работу. Подойдите в понедельник.