Азиман

В самом деле, её только и успели спросить про квартиру Штольца… Вернее, про Штольца, Сергея Эдуардовича, 32 года, менеджер по продажам в какой-то конторе по продажам фигни для похудения они узнали позже, а девушка именовала его исключительно “Ублюдок”, но назвала квартиру, а уж по ней выяснили хозяина… А потом попросили проводить и показать, а дальше была безобразная сцена. Девушка рыдала, мать причитала, сам следователь безуспешно пытался увещевать…

― Да, наверное, главное, что этот начальник очень опасен. Он сам черный маг, и… хотя, вы в это не верите…

― Знаете что, ― Виктор Семенович быстро глянул в свой блокнотик, ― Светлана, давайте я сейчас подъеду, и вы мне все расскажете лично.

― Да, хорошо было бы! ― неожиданно радостно и горячо говорит потерпевшая, ― Очень жду!

Ждет она… Симпатичная девушка, жаль, что такая ждет только по делу… Да и с головой у нее явно не все хорошо…

Дежурный санитар открыл дверь, посмотрел на предъявленные корочки, пожал плечами, пробормотал что-то типа “Порядочные люди ночью спят…” и впустил в корпус. Минут через двадцать он снова открыл дверь, выпуская двоих.

Сидорова шла, опираясь на руку следователя, тяжело, но решительно.

Потом, много позже, Виктор Семенович корил себя… Как можно было пойти на поводу у явной истерички? Купиться на сказки… Хотя, какие уж тут сказки…

Но это было потом, позже, а сейчас они вдвоем сели в машину и поехали проводить опознание того ниндзи.

Среди ночи найти еще два тела было непросто, и пришлось переодеть санитара и одного из охраны. Они легли рядом с кругленьким дядькой, сделали вид, что все трое без сознания. Опознание ― так хоть по правилам.

В понятые пришлось звать еще двух охранников.

Сидорова вошла быстро, огляделась по сторонам, словно не видя, где лежат тела. Виктор Семенович мягко подтолкнул её в нужную сторону и она подошла. Уверенно ткнула в подозреваемого.

― Этот.

Содрогнулась всем телом.

Виктор Семенович заметил, как у нее судорожно сжался кулачок, как она побледнела.

Подошел ближе, чтобы, если что, подхватить, или напротив ― воспрепятствовать. Кто её, истеричку знает? Ножа у нее с собой нету, но пнуть подозреваемого вполне может… Не то, чтобы колобочек не заслуживал, но это прерогатива специалистов.

― Скажите, следователь, а вы в самом деле не поверили ни в какую магию?

И вот тут бы Семенычу насторожиться, но… два часа ночи, усталость, тяжелый и странный день.

― Неважно, Елена, простите, Светлана. Мы действуем по правилам, и обычно добиваемся успеха.

― Можно, я вам покажу один фокус? Просто для убедительности…

И не дожидаясь ответа она берет за руку тело подозреваемого и громко и звонко кричит

― Ститха! Ститха! Я держу его Ститха!

И исчезает. Вместе с подозреваемым. На глазах у санитаров, охраны и следователя.

Пока рисовали, стирали и рисовали заново, все взмокли. Ститха заставил три раза переделывать все, а один хитрый завиток перерисовывали раз восемь, пока Ститха не согласился, что сойдет.

В результате на полу, откуда пропала вековая пыль, получилось три силуэта тел, окруженных хитрым геометрическим рисунком.

― Место преступления, за ограждение не заходить…

― Жень, а мы тогда жертвы или оперативники?

― Оперативник, которому не дают спать и гонят в ночь на операцию в неведомые е… ― Женька кинул короткий взгляд на Свету и поправился, ― в непонятную даль, конечно же, жертва.

Ститха хихикнул.

― Ложитесь, жертвы-оперативники, будете спать. И видеть сны.

Улеглись. Ручки на груди, массивные золотые украшения, выданные Ститхой еще перед походом в ОКБ, надеты, не спрятаны, но обязательно касаются кожи…

Из тел образуется что-то похожее на знак мерседеса ― трехлучевая звезда, ноги вместе, головы врозь.

Ститха сверху осматривает получившуюся фигуру. Забирает морду вверх, ревет куда-то в купол что-то невнятное, но явно очень душевное.

В глазах темнеет, потом светлеет, и они обнаруживают себя в лесу.

Женька в кольчуге и с кистенем в руках, Николай с арбалетом и в плотной кожаной куртке, Светлана в рыцарских латах с мечом на поясе.

― Красавцы удалые, ― бормочет Николай.

Женька осматривает местность ― небольшая поляна, вокруг лес, из середина поляны торчит три камня с полустершимся рисунком на них.

От поляны видно несколько троп в разные стороны.

― Светлана, куда нам надо? Ты же с Азиманом говорила по телефону?

Та молча осматривается.

Уверенно тычет пальцем в кольчужной перчатке в сторону стены деревьев.

― Спросим местного жителя.

Они оглядываются и видят прячущегося под кустами кота, дымчато-серого, крупного, размером с большую овчарку. Кот хорошо скрывается, но почему-то светится сквозь кусты, и поэтому отчетливо виден.

― Ты Храшш? ― спрашивает Света, не приближаясь к коту.

Тот пару секунд делает вид, что не слышит, потом с независимым видом выходит. Идет не спеша, но видно, что готов удирать в заросли.

― Ты знаешь, ― отвечает отчетливо, поглядывая на меч, на кистень, на арбалет. Николай как раз поправляет его, понимает, что это выглядит как намек, и поправляет еще раз, демонстративно.

― Ты встретил здесь две потерянные души, ― продолжает Светлана.

Кот прижимает уши, слегка приседает, готовый убегать, и отвечает

― Я их не трогал. Не кусал, не ел! Они ушли!

― Я знаю, ― успокаивающе говорит Светлана, ― Покажи нам, куда они пошли.

Кот слегка расслабляется, отвечает