Страница 8 из 9
Последовавшая в конце семидесятых годов новая конфронтация Штатов с Россией привела к расторжению американской стороной всех торговых сделок в Внешторгом. Правда, американская сторона убытки своим фирмам компенсировала. А Советская Россия понесла в масштабах Внешторга ущерб в миллиарды долларов: он вынужден был восстанавливать деловые отношения со старыми партнерами, причем уже в новых, более дорогих для советской стороны, ценах.
Кроме финансовых убытков, потеряно было время по вводу в стране новых импортных производственных мощностей (прим. автора: более всего пострадали машинно-технические объединения; так объединение автора потеряло около миллиарда инвалютных рублей при годовом объеме закупок в 4 млрд; а весь бюджет Внешторга составлял всего 50 млрд).
Справка. Казалось бы, торгово-экономическое братание с заокеанским «другом» после Хельсинских соглашений (1975) шло полным ходом. Но даже появления на столе у «кремлевских старцев» американского проекта-меморандума для стран НАТО об ужесточении курса в отношении СССР как способа экономического давления и шпионажа с привлечением открытых и тайных акций не заинтересовала советские верха и не возымело действия.
В этом документе реалии взаимоотношений выглядели так: «акции против советских лиц и фирм», «акции против смешанных обществ», «черные списки КОКОМ», «сокращение помощи народам с тоталитарным режимом»… Наконец, прямо указывалось на необходимость втягивания советской внешней торговли в русло американо-советских отношений, замена закупок в Европе на закупки в США, особенно машин и оборудования. И далее в проекте-меморандуме была заложена «экономическая бомба»: «.по рекомендации Службы экономической обороны в госдепе США найти предлог в политических ошибках России и запретить торговлю с СССР».
Таким образом этот план-проект-меморандум предусматривал, и так оно и случилось, дезорганизацию работы советского Внешторга по времени и расходам. Специально созданная при посольствах США СЭО стала организатором новых правил торговли с Восточным блоком. Фактически это была контрразведывательная служба не только против стран соцлагеря, но и против союзников Америки по НАТО, нарушающих эмбарго КОКОМ.
К этому следует добавить, что, как это часто случается в Штатах, это новое подразделение госдепа с функциями полицейского надзора укомплектовывалось в основном кадровыми и бывшими сотрудниками ЦРУ и РУМО – военной разведки.
«Так оно и случилось…». Последовавшая конфронтация принесла Внешторгу убытки в масштабах кратных чуть ли не четверти всего его бюджета на международном рынке?!
Вот и напрашиваются, как минимум два вывода: во-первых, ни один агент влияния западных спецслужб в нашем правительстве, если таковой там был бы, не смог бы нанести указанный выше столь огромный вред собственному Отечеству (прим. автора: это случилось в восьмидесятые и девяностые годы, когда произошло «братание с трагическими слезами на глазах», при герострате Горби и Борисе-непредсказуемом) и во-вторых, подобными шагами Запад сам себя «приговорил» к широкомасштабным акциям научно-технической разведки советской госбезопасности.
На международную арену, где господствовали санкции против Восточного блока, вышел «снаряд» в лице НТР, который победил «броню» КОКОМ.
«Кремлевские старцы» все более теряли голову, зациклившись на братание с Западом. Эту особенность – потакание противнику подметили советники Белого дома и фактически подловили Москву на «некомпетентном желании привязать США к Союзу», втянув Штаты в торговые отношения.
Лицемерие в отношениях России со стороны американской администрации не знало границ. То, что она залежалый товар поставляла в новую Россию Горбачева и в новейшую Россию Ельцина, не требует доказательств. Одни «ножки Буша» чего стоят…
Но ведь ситуацию упреждала наша разведка, ибо в Кремле и у Горбачева и у Ельцина находились документы американского сената, в которых говорилось: «русские не обладают способностью приспосабливаться и проводить внутренние реформы, чтобы остаться на высоте положения в XXI веке…». Или: «в международном плане США извлекут выгоду из того факта, что Западный союз окажется более прочным и стабильным, чем его советский аналог в восточно-европейском блоке.».
После, мягко говоря, ошибок младореформаторов девяностых годов, «авгиевы конюшни» пришлось разгребать новому премьеру в 2000-х.
тот монстр КОКОМ
Созданная в 1951 году в тот момент насчитывала 2000 запрещающих позиций, а ко времени «послабления» работы КОКОМ в отношении новейшей России (1995) перечень запретов ее составлял 100 000 позиций.
Но если КОКОМ – это система Запада против Востока, то наша НТР (в том числе и в соцстранах) – это «орудие взлома» строгого эмбарго на поставку в Союз передовых технологий так называемого «двойного назначения» – для мирных и военных целей. В условиях международного разделения труда, носящих уродливые формы доступа к его результатам, всеобъемлющая деятельность КОКОМ «уравновешивалась» работой всепроникающей НТР. Как говорили на Западе: «в промышленном шпионаже КГБ в мире нет равных…» (глава французской разведки Марион).
Как в конце XIX века гений электричества Никола Тесла и начале ХХ века автомобиль вызвал бурный рост в мире всех отраслей промышленности, создав индустрию электротехники и автостроения, так авиация породила новые технологии для создания многоцелевой авиатехники.
С середины сороковых годов Советский Союз серьезно занимался атомной проблематикой. Вершиной наступления на монопольное владение «ядерной дубинкой» в руках Америки стало 29 августа 1949 года, когда была взорвана первая советская атомная бомба.
В цепочке «электричество-автомобиль-авиация-а-том-космос» событие в тот судьбоносный год и последующих лет емко определено академиком Евгением Велиховым, который не понаслышке знает, что такое атомный либо ядерный взрыв: «Мы же, благодаря работе над ядерным оружием, сумели развить нашу науку, сделать ее достижения конкурентоспособными на международном рынке. Без атомной бомбы мы были бы второстепенной державой!».
Еще в годы Великой Отечественной войны в недрах внешней разведки началось формирование основных направлений в работе НТР: операция «Энормоз» – по атомной проблематике, «Воздух» – по авиаракетной, «Радуга» – по электронике, «Зелье» – по взрывчатым веществам, «Парфюмерия» – по защите от химбакоружия. В послевоенный период, и с момента создания Комитета государственной безопасности в 1954 году, ядерная, авиакосмическая, электронная и другие проблематики стали основополагающими в работе НТР на многие десятилетия. Именно эти области науки и техники напрямую способствовали укреплению оборонной мощи Союза, его экономического и народнохозяйственного потенциала.
Чтобы лучше представить, как формировалась разведывательная работа НТР, в частности, с территории Союза, следует кратко рассмотреть взаимосвязь некоторых явлений в экономической жизни Запада и Востока. К ним относятся: научно-технический прогресс и внешняя торговля, КОКОМ-ВПК-НТР или НТР-КОКОМ, НТР – МВТ – эмбарго и, наконец, «космические» задания для разведки (где ВПК-Военно-промышленная комиссия, МВТ – Минвнешторг).
Задание – заданием, а источники информации? Вот один из примеров, когда разведывательная информация приобрела реальный интерес научно-технической разведки. Речь идет о перспективном «подключении» сил и средств НТР к японской «трубе промышленного шпионажа».
Японская развединформация
Страна восходящего солнца, позднее других индустриально развитых стран пришла на мировой рынок, и вынуждена была (автор не ошибся: именно «вынуждена», чтобы не отставать от мирового разделения труда!) создать эффективную систему добывания коммерческой и научно-технической информации у зарубежных конкурентов японских корпораций.