Страница 16 из 58
В магазине всего несколько покупателей. Они снуют между рядами, действуя мне на нервы. Не могу перестать думать о том, что если то, что мне рассказала Лиззи — правда. Конечно, после случившегося, она последний человек, которому я должна доверять, но это повергло меня в шок. Сложно поверить, что Стюарт мог сделать это, но почему-то я упрямо верю в это, оправдывая тем самым Зака.
Когда покупатели подходят, я вежливо улыбаюсь. Получается это у меня фальшиво, я и сама это чувствую, но на что-то настоящее меня не хватает. Уголки моих губ дергаются, когда замечаю рыжую макушку Стюарта, приближающуюся из-за спины милой леди, что расплачивается за свою покупку. Он подходит ближе и ближе…
Мысленно умоляю эту девушку не спешить. Пожалуйста, ищи свой кошелек ещё с полвека, только не оставляй меня с ним наедине. Найди для меня каждое пенни, которые я могла бы пересчитывать ещё с вечность. И вообще не уходи, пока не придет кое-кто другой.
Но когда Стюарт заходит за стойку, кладет свою большую ладонь рядом с моей, а его локоть касается моего, все мои мысли путаются. Теперь же я просто надеюсь, что он не заметит, что моё дыхание сбилось. Кожа, кажется, наэлектризовалась. А я вся напряглась.
Провожу уходящую девушку грустным взглядом, словно прощаюсь со своим лучшим другом. Когда двери за ней захлопываются, чувствую себя в клетке.
— Пока мы наедине, ты не хочешь поговорить со мной? — слышу голос парня над ухом. Он звучит твердо и строго. Я содрогаюсь. Это не было неожиданно, но это было тем, чего я больше всего боялась, и чего мне больше всего не хотелось.
— Нам есть о чем говорить? — стараюсь игнорировать встречи с его глазами. Пересчитываю ещё раз деньги, которые мне отдала девушка. Проверяю чек, который она забыла. Занимаю себя хоть чем-то. Но когда чувствую, как обе его руки ложатся на стол, а его грудь почти упирается в мою спину, то игнорировать это становится только сложнее.
— Я думал, всё изменилось ночью четырнадцатого февраля, — чувствую его дыхание в своих спутанных волосах. Почему я не родилась достаточно высокой?
— Что изменилось? — спрашиваю я. Делаю попытку развернуться, и он ловит меня, прежде чем я успеваю сделать это. Теперь его руки крепко держат меня за плечи. Прячу глаза, опустив их вниз. Рассматриваю его грязные ботинки и почему-то мысленно сравниваю размер его ноги с моей. Странно, но это меня немного расслабляет. До тех пор, пока его пальцы не прикасаются к моему подбородку и не поднимают его.
— Всё, — повторяет он.
Пристально смотрю в его глаза. Сейчас он далек от образа хорошего парня, каким всегда казался. Стюарт нечто большее, нежели клеймо хорошего парня. Он всё ещё не кажется мне плохим. Просто я будто вижу его другую сторону. За его внешней непосредственностью стоит терпеливость и рассудительность. В глазах его сейчас я вижу силу. И сраженная ею наповал, мне сложно произнести и слово.
Я понимаю, что значит «всё». Нахожу это странным, но, чёрт, для меня тогда тоже изменилось всё. Но ещё больше для меня всё изменилось, когда до меня дошел слух, будто это Стюарт сделал то дурацкое фото и распространил его.
Поэтому сейчас, глядя ему в глаза, чувствую, будто сейчас расплачусь. Потому что я не знаю Стюарта, что стоит сейчас передо мной. Сердце чувствует, будто я знала этого парня всю свою жизнь. Оно думает, что чувствует Стюарта. А умом понимаю, что передо мной стоит незнакомец.
— Ничего не было. И ничего никогда не будет, — поджимаю губы, но не прячу в этот раз глаза, чтобы получилось увереннее.
Наш зрительный контакт прерывает звонок телефона, что лежит позади меня на деревянной стойке. Стюарт первым хватает мой телефон. Из-за разницы в росте мне приходится попрыгать. Он держит телефон над головой, но в то же время читает мои сообщения.
— Ты ничего ей не рассказала? — он смеется. Этот парень шутит надо мной? Выхватывает мой телефон, читает мои сообщения, ещё и смеется. Ещё минуту назад между нами было напряжение в миллионы вольт, а сейчас он так легко и непринужденно ведет себя.
— Не твоё дело. Отдай телефон, — дергаю его за рукав кофты. Телефон падает мне прямо в руки. На экране замечаю открытую с Мишель переписку.
«Не хочешь в воскресенье сходить с церковь? Моя мать тебя приглашает.)»
Вот чёрт. Последний раз я появлялась в церкви со своей матерью.
— Это было давно. Ей не обязательно этого знать, — закрываю переписку, оставляя Мишель без ответа.
— Но тебя там по-прежнему ждут, — парень уже стоит передо мной по ту сторону стойки. Он почти лежит. Глубокие карие глаза по-прежнему гипнотизируют меня.
— Откуда ты всё это знаешь? — смотрю на него с подозрением. Это уже начинает напрягать.
— Я знаю о тебе немного больше, нежели ты думаешь. Если хочешь узнать что-либо обо мне, то можешь просто спросить. Обещаю не врать! — парень выпрямляется и кладет руку на сердце, произнося эти слова.
Я очень хочу кое-что узнать о тебе, Стюарт. Очень сильно. Но пока что я не могу этого спросить.
Харпер
Обернута в одеяло, чувствую прикосновение хлопка к каждому миллиметру моей кожи. В комнате по-прежнему холодно, будто и не случайно. Холод проникает под обнаженную кожу, у меня буквально болят кости от этого. Кровь будто медленнее течет под давлением низкой температуры. А голова не так трезво соображает.
Натягиваю одеяло под самый подбородок, но мне всё ещё холодно. Переворачиваюсь на бок и первое, что попадается мне на глаза — мертвый фикус, который я перенесла сюда из подвала. Почему я его не выбросила? Наверное, это означало бы, что я похоронила его. А мне почему-то не хотелось этого делать. Может, у него ещё есть шанс ожить? Может, у меня ещё есть шанс?
Оборачиваю одеяло вокруг тела и поднимаюсь с кровати. Сон уже давно ушел, а тело уже онемело от долгого лежания. Рядом со мной постель смята. Тома рядом нет. Его никогда нет, когда я просыпаюсь. Почему только сейчас я начала это замечать? Раньше меня это мало волновало. Но сейчас чувствую острую необходимость, чтобы рядом со мной был кто-то. Чтобы, открыв глаза, я могла видеть кого-то рядом, чтобы убедиться, что я не одна.
Чувствую нечто тянущее внизу живота, что сменивается резкой болью. Боль эта абстрактна. Она поднимается вверх по моим венам и затем поражает в самое сердце. Мои ноги подкашиваются, когда я пытаюсь подняться. Одеяло падает вниз, и я остаюсь полностью обнаженной. Холод сковывает моё тело ещё сильнее, но меня это не волнует. Я чувствую себя обессиленной, но всё же мне хватает сил, чтобы разбросать подушки в разные углы комнаты, стянуть простынь и разорвать её краешек и толкнуть ногой чёртово одеяло.
Затем я падаю на пол. Закрываю лицо руками, но не плачу. Просто чувствую усталость. И одиночество. А ещё беспомощность. Всю свою жизнь я будто пытаюсь что-то исправить, но у меня ничего не получается. Может, просто я слишком поздно решила взяться за исправление чужих жизней?
Когда я была маленькой и жила в одной комнате с Эйприл, то часто читала ей сказки на ночь. К счастью, засыпала она всегда быстро. Я даже завидовала ей. Стоило мне лечь в кровать, как я слышала голоса своих родителей. В основном это был крик матери. Я пыталась сделать что-либо, чтобы не слышать её — накрывала голову одеялом, закрывала уши ладонями, но ничего не помогало. Тогда я спускалась вниз, садилась на лестнице и слушала. Там я слышала и голос отца. Он всегда пытался успокоить мать, когда она была зла (злой она была почти всегда). И у меня всегда было такое чувство, будто я могла остановить это, но я сидела на месте, поджав ноги к себе и ждала, пока это закончится.
Всё это происходило в этой маленькой комнатке. Может, поэтому стены кажутся мне серыми и холодными. Может, и воздух здесь такой прохладный лишь из-за того, что люди сделали его таким.
Усмирив ураган внутри, я всё же оделась, заправила кровать и даже успела за это время проголодаться. Затем я решила найти телефон. Уверена, Брук уже не раз успела набрать мой номер, написать мне сотню сообщений и даже обидеться на меня за игнорирование. Когда-то и она повзрослеет.
Безуспешные поиски телефона закончились тем, что я просто включила компьютер. На большом экране больше не было фотографии Эйприл с друзьями. У меня больше не было возможности даже на фото видеть её счастливой. Теперь на рабочем столе просто стоит какая-то скачанная из Гугла картинка, на которой изображены горы, покрытые снегом, а на переднем плане укрытое зеленой травой поле.
Пока жду, как прогрузится браузер, смотрю в окно. Последний день зимы не радует особо теплом. Хотя солнце обычно начинает прогревать землю ближе к концу марта, но я всегда надеюсь на скорое приближение весны. Никогда не пугалась холода, но тепло всегда прогревало на почве моей души какую-то надежду на что-то лучшее. С каждой весной я будто заново начинала жить. Не знаю, получится ли этой весной сделать это.
Когда я захожу на Facebook, первым делом захожу на страницу Эйприл, невзирая на всю сотню сообщений, что мне успела прислать Брук (и теперь заметив меня в онлайн-режиме, продолжает присылать). Той фотографии, что оставила на её странице Лиззи, я больше не замечаю. Зато я замечаю новые фотографии, на которых Эйприл отметила Мишель. На фото были Мишель, что широко улыбается, Стюарт, который украдкой смотрит на Эйприл, закрывающую лицо руками. Чувствую на этом фото её улыбку, и лишь от этого становится вроде бы немного спокойней.
Затем я наконец-то открываю переписку с Брук. Не вижу смысла читать самое первое предложение. Сначала я читаю последние. Она жалуется, будто утром в неё врезался какой-то велосипедист и даже не извинился. У меня это вызывает лишь смех. Проблемы Брук такие ничтожные, но она всегда вопит так, словно это вопрос жизни и смерти. Брук всё ещё не может понять, что есть проблемы серьезнее, чем быть случайно сбитой велосипедистом, который не извинился перед тобой. Но надеюсь, что это будет её единственной проблемой сегодня.
«Тебе не понравился Тайлер?» — пишет девушка, напрочь забыв о своей проблеме. Пытаюсь вспомнить, кто такой Тайлер, но кроме парня, с которым я познакомилась в летнем лагере в начальной школе, я никого не могу вспомнить. К счастью, мой мозг всё ещё работает и выдает мне идею всё же полистать переписку с Брук, где, возможно, и сказано что-то об этом Тайлере. Листаю выше, выше… Бессмысленная болтовня, на которую даже не стоит обращать внимания… И вот я нахожу фото!
Брук стоит полуобернута спиной к камере. Это и не удивительно. На платье, в которое она одета, со стороны спины виднеется большой вырез, Брук точно не упустила бы возможности показаться в «выгодном» свете. Парень, что стоит рядом с ней, пошло улыбается. Глядя на эту улыбку, у меня отпадает потребность спрашивать, было ли между ними что-то. Он в солнечных очках, поэтому разглядеть его глаза мне не удается. Одет он вполне стильно, если можно так сказать. Голубая гавайская рубашка с расстёгнутыми сверху пуговицами и темно-синий пиджак с закатанными рукавами. В общем, этот парень — полная противоположность Тима. Как и все предыдущие.