Страница 88 из 112
- Друзья! Зачем вам это надо? Они родители дальтоника! Они будут лгать вам и изворачиваться, молить о пощаде и клясться что Триада - неправа.
Народ шептался. Там тоже что-то решалось, и Бог это понимал. Стадо играло свою роль, а иногда стадо – опасно. Как сейчас.
- Слово! Слово! – снова раздались возгласы, и разочарованный Бог был вынужден сдаться. Он подошел к семейству Жалле и содрал мешки с их голов. Перед всеобщим взором открылась ужасная картина. Они увидели последствия мучительных пыток под предводительством Паука Шеффилда: у обоих были отрезаны уши и практически содран скальп, на их лицах практически не осталось живого места от синяков и ссадин, и все же они гордо взирали со своего места на бушующий океан из голов у их ног, и улыбались. Они улыбались несмотря ни на что. Та улыбка напугала много людей, в особенности детей, которые пришли на площадь, и родителям пришлось закрывать им глаза, чтобы успокоить их плач.
- Мам! – прошептал маленький мальчик, лет семи, стоящий со своими родителями в переднем ряде толпы. – Мам! Пусть они скажут... Слово, мам...
- Да, сынок... сейчас они скажут. Святая Триада... Кевин, посмотри, что они с ними сделали... их уши, - она прикоснулась к плечу своего мужа, но тот так был ошеломлен увиденным, что даже не шелохнулся.
- Говорите! – крикнул Бог, и они начали вставать, пошатываясь, и опираясь друг на друга, но продолжая улыбаться своей жуткой улыбкой. Они поднялись с колен без губ и зубов.
- Дурски..тьха..марс, – Филипп сплевывал кровь, пытаясь подчинить свой аппарат речи, над которым так хорошо потрудился Паук Шеффилд.
- Громче, ублюдки! Народ хочет знать, почему вы нас предали. Почему не убили сына-дальтоника? Почему не выкорчевали эту гниль?
Лора взглянула на своего мужа, и горестно покачав головой, провела рукой по его лицу, вытерев кровь с подбородка и лба. Филипп прокашлялся и сплюнул очередной сгусток крови и желчи.
- Спасибо, милая.
Лора взяла его за руку и крепко сжала.
«Я с тобой!».
- Прежде, чем попасть в плен мы, как и вы все, ненавидели дальтоников. Ненавидели своего единственного сына, хоть Лора больше не могла иметь детей. Мы двигались на поводу идеологии Триады, главным постулатом которой является истина, что дальтоники несут зло на нашу Яркую радугу. Нам вещали это с телеэкранов, писали эту чепуху в газетах...
Толпа жадно ловила каждое слово будущего смертника. Толпа была священником и принимала исповедь у Филиппа Жалле. Триада молчала. Молчали все, говорил только Филипп. И то, что он говорил - было важно.
-...сейчас я не слышу вас, так как мне отрезали уши, но я вижу вас. Вижу ваши взгляды направленные сами в себя. Задумайтесь, что мы делаем. Мы убиваем собственных детей из-за того, что кто-то нам сказал, что так надо. Хотя сами мы всегда сомневались в этом, разве нет?
- Достаточно! – крикнул Бог, – я же говорил вам, что он будет врать.
Люди недовольно загудели. Мальчик обернулся к Фортуне в поисках ее поддержки, но ничего не нашел. Та лишь развела руками.
«Делай что хочешь».
- Казнь начинается! – скомандовал Дьявол. - Солдаты! Прибейте семейство Жалле к крестам! – крикнула Фортуна. Филиппа и Лору скрутили и повели к огромным распятиям, усыпанными гвоздями и иголками. Кто-то в передних рядах закричал, некоторые неистово замахали кулаками и копьями. Толпа начала бесноваться в неистовстве, пытаясь предотвратить казнь. Слова Филиппа Жалле задели каждого из них. Больше никто не хотел убивать детей, даже если это были дальтоники. Тюрьма – это другое дело, но казни всех достали. Но, несмотря на все старания человеческого моря выйти из своих берегов, казнь началась. Некоторых восставших пленили солдаты, а остальные атаковавшие, отошли на безопасное от солдат расстояние. Но они продолжали смотреть.
Лору казнили первой. Ее израненное тело прибили к кресту таким образом, чтобы каждая иголочка, каждый крючок на кресте вошел в ее тело под разными углами. Со слезами на глаза Филипп наблюдал, как гвозди вошли в ее ладони, а потом – в ступни. Сначала она молчала. Но когда в ее живот вогнали дополнительный кол, то закричала в страшной агонии.
- Будьте вы прокляты! – кричал Филипп, когда его тащили ко второму кресту. – Люмьен отомстит за нас! Вы еще не понимаете, с кем связались. Он хороший, но станет плохим из-за того, что вы сделали. Опомнитесь!
Такими были его последние слова. А потом начался Хаос.
***
Фортуна первой почувствовала, что что-то не так. Еще минуту назад она с упоением наблюдала, как скапывает кровь с крестов их ненавистных врагов, с жадностью всматривалась в их угасающие взгляды, пытаясь отобрать у них надежду и спокойствие, и ненавидела себя за то, что не придумала более жестокого наказания. Этот метод она вычитала в какой-то книге. И вдруг что-то поменялось.