Страница 54 из 183
Следующим шагом стала адаптация новой расы. Воины – это хорошо, но императору нужны были свои люди в высшем сословии. И началось постепенное втягивание новых викингов, словно вакуумным насосом, в среду аристократии. Ведь по логике сеньоров буржуев, эти люди не были «безродным быдлом». Они вообще не были «быдлом» - ни они, ни их предки (которых не существовало в природе), никогда не занимались простой работой, которая как бы отделяет знать от не-знати. А война наоборот, дело, достойное благородных идальго! Война – это круто!
Вначале модов аристократы пытались презирать. Но не стоит этого делать, если у презираемых есть оружие и отличная «крыша» в лице императора, только и ждущего, как бы с кем из противников расправиться. Сеньоры, не досчитавшись многих собратьев, это поняли и заткнулись, а с ними заткнулось и остальное население, тоже было пытавшееся исповедовать теорию расового превосходства. И начались браки. Дочери знатных сеньоров, поддерживавших императора, выдавались за смелых самоотверженных беловолосых парней; белокурые женщины-офицеры охотно выходили замуж за наследников богатых семей, так же близких к его величеству. И не только наследников. Белые люди втягивались, сливались с высшим сословием, а вместе с ними туда вливались свежие гены. Модифицироанные, самые лучшие! Давая красивое, сильное и выносливое потомство, зачастую с волосами белого цвета.
В «низший» эшелон гены так же проникли – ведь новых викингов было много, на всех них аристократов явно не хватило бы. Но сословие – маленькая группа людей, закрытая; в нём при таком количестве свежей крови гены имели шанс сохраниться и выжить. В среде же многомиллиардного населения Империи вероятность родить беловолосое потомство у носителей за несколько поколений постепенно сошла на нет. Сами гены, конечно, остались, рецессивные, в гетерозиготных аллелях… И когда-никогда даже проявляются, являя чудо… Но в целом здесь можно ставить крест – настоящие блондинос сохранились только в армии, в потомственных офицерских семьях с многовековой историей, да в высшем обществе Империи, и, как его филиале, среди аристократии Венеры.
На дочь военных Бэль не похожа – слишком характер не тот. Я определил это с беглого взгляда, ещё до того, как заговорил, и не спрашивайте, как. Так что она могла быть ТОЛЬКО аристократкой, из самой-самой знатной семьи.
Вот это я влип!
* * *
- И что же заставило убежать от охраны? Ведь это ребячество, детский сад. Уж ты-то, в свои двадцать один, должна это понимать!
- Должна. – Бэль согласно кивнула и отвернулась.
Какая-то странная она - вроде взрослая, но временами создаётся впечатление, что не совсем. Несмотря на содержательные разговоры, серьёзные вещи, о которых спокойно рассуждает, внутри неё будто сидит маленькая девочка-загадка. И попытки разгадать её пока не увенчались успехом.
Мы степенно брели по тропинкам парка, по не самой оживлённой его части, вот уже четвертый час, ведя беседы на разные темы: от мировой литературы и архитектурных стилей неоколониализма до политики и современной моды. Впервые за много лет я встретил достойного собеседника, разбирающегося в самом широком спектре вещей. Даже в моей «элитной» школе таких не встречал. Время летело быстро, три часа с Бэль показались тремя минутами. Огни дневных ламп, регулирующих время суток, достигли максимума – перевалило за полдень. Конечно, реальный день и реальная ночь на Золотой планете длятся почти двести пятьдесят суток, а смена времен года – вещь вообще условная, но под куполом искусственно поддерживается стандартная земная двадцатичетырёхчасовая система. Само время синхронизировано с Каракасским, временем столицы Империи, что удобно для бизнеса, и поддерживается таковым на всей планете, даже в полунезависимом русском секторе. В отличие от Земли, у нас нет часовых поясов, и это благостно сказывается на ритме жизни ста миллионов населяющих Венеру людей.
- Знаешь, Хуанито, - подняла голову девушка после долгого молчания, - я сама себя иногда не понимаю. Что-то делаю, импульсивно, одним порывом, а потом сижу и думаю: зачем это сделала? Вот и с побегом так же. Сидела, злилась, и вдруг решила: «А полетело бы оно всё в космос!» И сбежала. А сейчас иду и понимаю, что это ничего не решило. Только теперь мне попадёт за побег, и аргументы, в чём я тогда была права, никто не станет слушать.
- Это верно. - Я усмехнулся. - И часто у тебя такое бывает? Порывы «послать всё в космос»?
Она скривила многозначительную мину. То есть, достаточно часто.
- А почему именно побег? От чего вообще может бежать девушка, у которой есть всё? Тебя не воспринимают в серьёз? Это не повод для демарша. Я бы сказал, наоборот. И ты не маленькая, чтоб этого не понимать. Что должны сделать родные, чтобы возникло такое желание? Лишили на обед сладкого?
- Смешно! - Бэль грустно усмехнулась.
- Заставили учить французский вместо футбола, баскетбола, волейбола, прогулок с мальчиками? Не похоже. Судя по тем вещам, что ты рассказываешь, у тебя прекрасное образование, и учиться тебе не в тягость. Заперли дома и не дают гулять? Бэль, ты не тянешь на девочку, которая позволит так с собой обращаться. Лет пять назад – может быть. Но не сейчас.
- Что же привело к такому заключению? – в ее голосе прорезались нотки ехидства.