Зомби по-русски

Часть 22

Рита.

Переступив порог предложенной нам квартиры, я почувствовала такую смертельную усталость, что в голову приходили мысли только о том, чтобы принять душ и завалиться спать. Возможно, я даже кинулась бы на первый попавшийся диван в гостиной прямо в одежде и с наслаждением отрубилась до утра. Но тело требовало немедленной водной терапии в виде теплого душа, ибо день был сложным и волнительным, как никогда. Кто знал, что «шоппинг» может быть таким утомительным и опасным! Среди шикарных вещей, чья цена, порой, сравнивалась со стоимостью хорошего автомобиля, мне предстояло отобрать что-то подходящее для суровой сибирской зимы. Но это оказалось не так-то просто! Попробуйте пережить зиму в шубе, у которой либо рукава только до локтя, либо вообще нет рукавов, либо она такая короткая, что практически ничего не прикрывает. Я б не рискнула, несмотря на все стразы Сваровски, шелковые украшения в виде цветочков и офигенно яркие цвета. Надень такую в мороз и постой на остановке — до работы точно не доберешься, околеешь, как нечего делать! Не помогут даже стразики. Я уже не говорю о предстоящей зиме в новом, разрушающемся мире. Неизвестно, что ожидает нас, как придется выживать без электричества и привычного отопления. Перебрав ворох новомодной несуразицы, мне с трудом удалось подобрать действительно полезное. К счастью, с одеждой для детей проблем не было. Все-таки все без исключения мамочки и папочки предпочитают для своих юных отпрысков комфорт и надежность, а не вычурное недоразумение ядовитой расцветки. Собирая детские вещи, вновь почувствовала, как в груди заворочалась, заколола тревога. Мысли все чаще возвращались к оставленным в бункере детям: Тимошке, Пете и маленькой Софийке. Ребятишки, лишенные материнского внимания, потянулись ко мне, как только появились на барже, и вскоре стали близкими и родными. Возможно, они почувствовали, что внутри меня, как и у них, существует пустая ниша там, где должна храниться материнская любовь. Маму я потеряла в раннем детстве, а женщина, что вошла в наш дом в качестве новой жены моего отца, не смогла заменить ее. Если бы ни ласковая моя бабушка Вера, которая забирала к себе на все лето — «молочком отпоить», мне суждено было бы вырасти с жестким сердцем и неумением любить. Благодаря ей, было просто впустить в душу и отогреть маленькие сердечки моих ребяток. Как они там без меня? Кто их погладит по головке, заглянет в их чистые, еще по-детски, наивные глазенки, выслушает, вытрет слезы и обласкает? Страх ржавым гвоздем все глубже впивается в тоскующее сердце, торопит скорее вернуться назад. Что если мы уже не застанем никого живыми? Мое сердце просто разорвется от горя, и жизнь утратит свой смысл. Зачем выживать, если не о ком больше заботиться?! Странно, что Виктор не проявляет никакого беспокойства! Возможно, он знает больше, чем я? Ведь не зря о чем-то так долго секретничал с профессором! Погруженная в невеселые мысли я не сразу заметила подозрительную возню за ширмой примерочной кабины. Да еще, как на грех, отвлеклась на отвалившуюся, некстати, металлическую перекладину от одежной стойки - видимо, слишком резко стянула последнюю дубленку. Выскочив из пазов напольного вешало, перекладина со звоном упала на мраморный пол, и я наклонилась, чтобы ее поднять. А когда все-таки мой слух уловил хрюкающие звуки, и я подняла голову - было уже поздно. Меня «благополучно» заметили, а точнее унюхали. Ширма резко распахнулась и оттуда, топая босыми, грязными ногами, выбежало огородное чучело. Иначе не назовешь огромного роста верзилу в длинном почти до пола цветастом платье из струящегося шелка, платиновом парике, пряди которого свисали чуть ниже широченных плеч и широкополой соломенной шляпе цвета оранж. Щекастое лицо чудовища больше напоминало морду бешеного питбуля с раскрытой слюнявой пастью, из которой вывалился темно-синий язык, покрытый кишащими червями. И снова я впала в ступор. Страх сковал мое тело, которое словно приколоченное гвоздями не могло сдвинуться с места. Попыталась закричать, но голос пропал, и из горла удалось выдавить лишь жалобный писк, как у котенка. И вот стою, словно застывшая статуя, гляжу, как на меня надвигается гора гниющего мяса: ноги с отсутствующими кое-где пальцами – топ-топ, кривая челюсть с острыми обломками зубов – клац-клац! А я ошалевшими глазенками – мырг-мырг! Все, думаю, конец тебе пришел, Маргарита Собакина! Не видать тебе больше бутербродов с креветками, не носить шубу со стразиками, не утонуть в красивых глазах Виктора… Но только я так подумала, чувствую, как ладонь холодит металлическая поверхность. Вспомнила, что так и держу в руке перекладину, и что края у этой штуки вроде как острые! Дальше все произошло на чистом автомате. Туша в шляпе рванулась ко мне в финишном прыжке и опа! – голова зомби оказалась нанизанной на перекладину, как кусок свинины на шпажку! Острие, вошедшее в жадную глотку чудовища, вырвалось аккурат в середине макушки, приподняв соломенную шляпку. Дернувшись напоследок и брызнув в лицо вонючей струей, мертвец обмяк и свалился с тяжелым грохотом на пол. Содрогаясь от отвращения, плюясь и ругаясь, поспешила рукавом оттереть с лица грязно-бурую жижу.

- Какой замечательный шашлычок у тебя получился, - пропела Алиса, приближаясь грациозной походкой. Я сразу заметила изменения, происшедшие в ее внешности: бледная кожа, синеватые губы, затянутые белесой пеленой глаза. Несмотря на это, она все еще оставалась красивой, как и Роксана появившаяся вслед за ней. Девушки, чьи роскошные фигуры оказались облачены в обтягивающий кожаный комбинезон, а волосы собраны назад в высокий хвост, походили на воинствующих амазонок.

- Ну, вот, Роксаночка, а ты говорила: «Не справится, не справится»! Видишь, какая Марго - душка, освободила нас от лишней работы, - пренебрежительно ткнула носком высокого сапога бесчувственную тушу, отчего та затряслась, как плохо застывшее желе. Несмотря на раздражающую манеру говорить, растягивая гласные, Алиска меня уже не выводила из себя, как прежде. Особенно после того, как она не побоялась признаться в своих чувствах к Роксане. Но фраза, из которой стало ясно, что подружки стояли и спокойно ждали исхода, в то время как я прощалась с жизнью, здорово меня разозлила!

‍ - И что, вы бы так и наблюдали за тем, как меня пожирает это чудовище? – зло пнула обездвиженного зомби, вызвав новую порцию сотрясения жиров. Одного из опарышей откинуло прямиком на Алису. Последняя небрежно, словно пылинку, смахнула рукой склизкую личинку и мило улыбнулась.

- Конечно, мы не дали бы тебя в обиду. Во-первых, ты нам нравишься, а во-вторых, не хотелось бы ссориться с Виктором. Думаю, случись с тобой неприятность, нам бы всем несдобровать. У вас что – любовь? – неожиданный вопрос заставил меня врасплох.

Лицо вспыхнуло, отчасти от возмущения такой беспардонностью, отчасти от смущения. Неужели даже окружающим бросается в глаза наше с Виктором притяжение друг к другу?

- Ой, как мило, - любуясь моей реакцией, нахалка расплылась в довольной улыбке, а мне захотелось ее стукнуть. Больно. Чтобы эта мерзкая улыбочка, наконец, исчезла. Возможно, я бы так и сделала, но вмешалась Роксана.

- Алиса, перестань, - строго зыркнула на подругу. – Ты вовсе не такая. Прости, Марго.- Виновато улыбнулась мне. – Она привыкла прятаться за маской бессердечной стервы. Может, уже уйдем отсюда? Вонь тошнотворная. Да и тебе не мешало бы умыться.

И правда, тлетворный запах мертвой плоти забивал ноздри до тошноты, а на лице и руках подсыхали прилипшие остатки тягучей слизи.

- А…, - я многозначительно взглянула на переполненные вещами сумки.

- Не переживай, сумки унесут на стоянку. Там сейчас наш дорогой Алексей Степанович прощается со своим любимым седаном. Алиса убедила его, что вам просто необходимо помочь…