Зомби по-русски

Часть 7

Ночь не спал – просидел с посапывающим Тимошкой на руках, откинувшись на обшарпанную стену и вслушиваясь в размеренное дыхание моих подопечных, хаотично расположившихся на покрытом линолеумом полу. Только Татьяну с трехмесячным племянником, сыном погибшей старшей сестры, ясно дело, разместили на небольшом диванчике. Грязном и пыльном, зато мягком и относительно удобном. Остальные устроились как могли. Тимоха, понятно, выбрал меня в качестве «лежанки». Свернулся калачиком, как котенок, уткнулся мне в грудь и мгновенно утух. Я старался лишний раз не шевелиться, чтобы его не разбудить. Так и просидел всю ночь, охраняя сон тех, кто за короткое время стали для меня самыми близкими людьми. Все они такие разные, но взрослых и детей объединили боль от потери родных и стремление выжить. Татьяна – молодая, утонченная девушка, потеряла мужа, родителей, родственников и друзей сразу после регистрации в ЗАГСе. Зойка – деревенская дородная баба с замечательным характером настоящей русской женщины, про которых Некрасов поэмы слагал. Осталась вдовой после злополучной вылазки, когда стало понятно, что даже незначительная царапина может стать причиной инфекции, превращающей людей в неадекватных тварей, пожирающих себе подобных. Валентина Афанасьевна – некогда жена начальника КГБ, а ныне интеллигентная, мудрая дама, сохранившая, не смотря ни на что, душевную чистоту и готовность всегда прийти на помощь. Муж ее не дожил до настоящих событий, но сын и невестка, могли и пострадать. Они живут в другом городе, но гарантии нет, что зараза туда не добралась. Степановна, чья энергия бьет фонтаном и не всегда в цель. Ее муж послужил живым щитом в бомбоубежище, выступив против зараженных будучи безоружным. Он сам превратился в зомби, но отыграл время, которого хватило, чтобы женщины и дети укрылись в фильтровентиляционной камере. Ну и конечно же ребятишки. Про Тимошку и Петьку уже писал выше. Восьмилетняя Алинка, с шикарными рыжими локонами, внучка Валентины Афанасьевны, – не по-возрасту серьезная девчонка, чьи каникулы у бабушки превратились в кровавый кошмар и изрядно подзатянулись. Зойкины двойняшки, совершенно не похожие друг на друга и не только по половым признакам, но и по внешности и характеру. Темноволосому Эдику следовало бы родиться девочкой – тихий, робкий, боязливый. А вот белобрысая Наташка – тот еще сорванец! Так и глядит своими рыбьими, как у Зойки, глазами, где бы что натворить. Ее внутреннее кредо: «Чтобы такого сделать хорошего, чтобы всем сразу стало плохо!». Хотя девчонка добрая. Братца своего, как коршун охраняет. Никита – малыш, лишившийся всей своей семьи, кроме тетки. Несмотря на хрупкость, Никитка оказался очень стойким ребенком. Не всегда удавалось найти для малыша молочную смесь, так что иногда приходилось кормить простым молоком из пачек, а иногда и просто бутилированной водой. Я еще помню, с времен когда Тимошка был маленьким, как организм младенцев воспринимает такое неоднородное питание: тут тебе и колики, и дисбактериоз, и метеоризм. Вообщем все «удовольствия», от которых крику до потолка! Удивительно, но подобное питание нисколько не сказалось на Никитке. Ощущение, что в экстренных условиях он смог мобилизовать все свои возможности! Я уже не говорю о трехлетней малышке Софийке. Очаровательнейшее существо с белокурыми кудряшками и огромными фиалковыми глазами. Девчушка осталась сиротой еще до того, как попала в нашу кампанию. Как она очутилась у двери убежища в целости и сохранности, один Всевышний ведает! Чудо, что в то утро как раз выходила экспедиция Маргариты. Последняя вылазка за продуктами осуществлялась неделей раньше, поэтому неизвестно, сколько ребенку пришлось быть на улице и при этом не стать жертвой мертвяков! Не хочу даже думать, что произошло бы с ней, не найди мы ее вовремя! С тех пор, как мы покинули бомбоубежище, я не слышал ни от кого ни стонов, ни криков, ни жалоб! Лишь той ночью в сторожке некоторые тревожно вскрикивали во сне, дергали руками и ногами. Это и понятно – день был не из легких. Но,если честно, я безумно завидовал спящим! С тех пор как изменилось мое тело – организм перестал нуждаться во сне. А так иногда хотелось закрыть глаза и забыться, провалиться в сон, забыть о кошмарной реальности! Вот и в этот раз сколько бы я не закрывал глаза – заснуть не получалось. Оставалось только пялиться на запертые изнутри обитые все тем же линолеумом двери и гонять свои невеселые мысли по чудо уцелевшим мозгам. Мыслей было великое множество. Они роились, копошились, как термиты, в моем сознании, разъедая душу и лишая покоя. После того, как перебрал все варианты окончания нашего похода, пытаясь предугадать опасности и трудности, наконец, начал анализировать собственные изменения и ощущения. Я никак не мог взять в толк: почему зараза не смогла изменить меня полностью? Сознание так и не исчезло, несмотря на жужжащую боль в голове, которая с каждым днем становилась слабее, я продолжал мыслить здраво, ощущал прежние эмоции. Дыхание, пульс, сердцебиение проявлялись слабо, но это никак не сказывалось на моем самочувствии. Напротив я чувствовал себя сильнее и выносливее. Как-то провел небольшой эксперимент. Решил проверить. Сколько времени смогу обходиться вообще без дыхания? Оказалось – почти сутки! При этом я продолжал идти без перерыва, нести тюк с едой и водой за спиной и Софийку на руках! Кроме сна, я уже не нуждался и в еде. Да, чувствовал аппетитные запахи живых людей, но есть их совершенно не хотелось! Не понимаю, как я при таком раскладе еще двигаюсь?! Что характерно, остальных запахов почти не чувствую. Раздражают лишь мертвяки да вонь горелой резины – бьет по мозгам, как добротная дубина. Это я понял, когда шли мимо горящей свалки старых автомобилей. Благо Татьяна догадалась приложить к моему лицу оторванный от ее платья рукав, смоченный водой! Иначе, боюсь, дальше им пришлось бы продолжать путь без меня…

‍ Вот с такими мыслями встретил рассвет. Когда небо окрасилось в бледно-розовый цвет, аккуратно переложил Тимошку на скинутый на пол пиджак и поднялся, разминая без того онемевшие мышцы. Стараясь не шуметь, нашел небольшую уборную. Естественных нужд у меня также нет. С одной стороны и хорошо. Учитывая, что тела я практически не чувствую, лишившись тактильных ощущений, так что все позывы я бы просто не замечал. В результате, пришлось бы мне ходить постоянно в мокрых штанах и с полными гачами. Приятного мало, согласитесь. Несмотря на отсутствие этих самых потребностей, мне хотелось просто смыть лишнюю пыль и грязь.

Щелкнул выключателем. В серой от грязи раковине, на стенах, полу – всюду спешили убраться рыжие и черные, похожие на семена китайских арбузов, тараканы. Кто, кто, а эти шестилапые товарищи выживают где угодно и когда угодно. Им и дела нет, что происходит вокруг, лишь бы под боком оставалась вода и грязь. Здесь ее было предостаточно! До нынешнего состояния я просто не переносил их запах, да и вид , как всех нормальных людей, отталкивал. Но теперь мне стало любопытно: тараканы ведь живые существа, как они должны теперь пахнуть для зомби вроде меня? Преодолевая брезгливость, выудил из раковины одного шестилапика – черного, больше похожего на жука и не такого противного, как прусаки. Осторожно поднес шевелящую всеми лапами живность к лицу и потянул воздух ноздрями. В нос ударил все тот же запах грязных носков, как и следовало ожидать. Отбросил таракашку прочь и поспешил помыть руки. Вода заструилась по пальцам и… я ощутил легкую прохладу! Неверя своим ощущениям, наполнил водой ладони и приложил к лицу. Тот же эффект! Кожа начала «просыпаться», хотя какое-то подобие маски сохранялось. Сердце радостно подскочило! Но, взглянув на себя в зеркало над раковиной, утратил часть своего оптимизма. То еще зрелище! Мертвенно-бледная кожа, испрещена язвами. Щеки впали. Губы синюшные. Кожа на лице натянулась, как уродливая маска. Волосы торчат паклей в разные стороны. Хорошо еще не выпадают! Пряди приобрели грязно-рыжеватый оттенок, совершенно отличаясь от некогда естественного соломенного. Щетина на щеках приобрела тот же мерзкий цвет. Она отрасла, но сбрить все-равно было нечем. Самое жуткое – глаза. Зрение практически вернулось, но мутная пленка словно въелась в радужку. Взгляд этих глаз даже меня заставил содрогнуться. Под глазами засели темные круги, почище, чем синяки после хорошего махалова.