Страница 14 из 51
- По делу? Значит, не ко мне? – обиделась Виоли.
- Нет, нет. Что ты? – быстро себя исправил, - Конечно, к тебе. Я хотел сказать, что еду в Гелиас по делу. А сюда заехал, к тебе, чтобы пригласить поехать вместе со мнооой, - заманивая, - Я ведь раннее никуда тебя с собой не брал.
- Хочу! – закричала довольная Виоли, не ища в этом ни какого подлога, - Но, об этом же нужно рассказать маме, папе, сестрам, брату. Они будут ужасно беспокоиться, если я исчезну просто так, их не предупредив.
Я вспомнила свое былое время, когда убежала тайком от любимого своего отца с родного дома, ничего ему не объясняя, в месть за то, что он прогнал с дома Микиэля, и отправилась на его поиски вместе с Квенсентом, совершенно не подозревая, что домой уже никогда не вернусь, и не увижу своего самого родного человека в мире, отца. … Ха! ...Ха-ха-ха! Но, это далеко не смех моего счастья, а скорее всего, маскировка горьких слез. Бесконечные года моей жизни совершенно меня не пожалели. После того, как я надела бранометр, я жестоким образом потеряла все свои воспоминания, включая о своей семье, дорогом отце. Но, со временем, благодаря Квенсенту, мои воспоминания стали понемногу возвращаться. И узнала, что за день до моей смерти, как Айрон меня укусил, выпив с шеи всю кровь, я написала отцу очень трогательное и теплое письмо, что на еще немного задержусь в Гелиусе, что очень люблю отца, и что скоро-скоро буду дома вместе с Квенсентом. Но, этого не случилось. Ни, Квенсент, ни, я, так и не вернулись домой. В любимую Лаурентиду. Но, думаю, мой отец все же верил моим словам на протяжении еще долгих лет. А вот в данный момент подумала, сколько лет прошло, и он ведь-то умер давно. Его могильная плита или крест, установлены не знакомым для меня человеком, который его хоронил, давно разрушилась, могила развеялась, и я больше никогда не найду места его захоронения. Даже если очень сильно этого пожелаю. Но, как не странно, не хочу. И возвращаться на родину, Лаурентиду, тоже. Кажется, я полюбила Гелиус уже сильнее, нежели Лаурентиду – мою колыбель детства. И не интересно, кто сейчас ею правит, какой король, и существует ли улица, хотя бы номер дома, в котором я прежде жила. Ничего не хочу. Потому, что если захочу, то не смогу жить в ней, ходить по ее дорогах, воспоминать былое, без Квенсента. Потому, что Квенсент и Лаурентида – неотрывно связаны между собой. Они целое, как одно сердце в одного человека. В моем случае, в меня.
- Хорошо. Сколько на то тебе понадобиться времени? Часа хватит? Мы спешим, - поторапливал Дайлон.
- Ты смеешься, Дайлон? Разве ты не знаешь моих родителей? Они не отпустят меня без прощального застолья, обычая посидеть на дорожку для счастья и удачи в пути. Немфея, слази! Сейчас пойдем вкусняшку лопать.
- Она не будет есть. Она ни ест и ни пьет, - сказал Дайлон.
- Я ем лишь это, - спрыгнула с телеги и сорвала с рядом находящегося дерева первый попавший листик. Засунула в рот и прожевала.
- Ты что корова?! – удивилась Виоли.
- Нет. Особая вегетарианка. Я на индивидуальной диете. Кроме этого, больше ничего не ем.
- Ааа, кажется, слышала, о подобных вещах. Сидят, то, на капусте, то, на моркови, то, на кашах, но, на листьях с деревьев, - в затруднение задумалась, что дальше сказать, скосила голову на бок, - И что, помогает?
- А разве не видно? – спросила я, и заняла позу тела по красивее.
- А и правда, эффект ничего…Думаю, и мне попробовать можно на подобной диете пару денечков посидеть.
- Посиди-посиди, - злорадно, - Еще древние римляне вместо того, чтобы есть плоды, ели с деревьев листья.
- Да что ты?
- Представь.
- А откуда узнала?
- Книг много читала.
Дайлон стоял, покинутый двумя девушками в недоумение. Мы общались, как давно уже закоренелые подруги. И это его раздражало.
- И, все-таки, я не могу просто уйти с семьи. Давай, ты хотя бы просто посидишь за компанию. Похрустишь листиков, - произнесла с такой интонацией, словно я кролик, - Я пойду, оглашу маме. Пусть накрывает на стол.
Когда Виоли бодро ускакала в дом, Дайлон подошел ко мне, и чуть ли не в ухо, спросил:
- Ты что, его действительно съела?
- Нет, конечно. Пожевала и выплевала. Надеюсь, в будущем, повторять не придется. В него вкус ужасный.
Дайлон протянул издевательскую улыбку, якобы это он подсунул мне невкусный листик.
Спустя пару минут выбежала Виоли. И махая рукой, пригласила нас в дом. В гостиной был накрыт стол с продуктов, которых только удалось найти и приготовить с них на тот момент блюда. За столом собралась вся огромная семья. Глава семьи – отец, его жена – мать, Виоли, и целая куча младшеньких детей. Дети шумели, пищали, толкали друг друга в плечи. Они были обычными детьми. Но, стоило отцу лишь стукнуть кулаком по столу, как все резко прекратилось. Они мгновенно затихли. Спрятали руки под стол. Выпрямились. Да и я сама испугалась, что меня ударит тот кулак, улыбнулась и выпрямила спину.
Мы посидели чуть-чуть. За столом провозглашали прощальные тосты с вином. Я не пила, на что первых два тоста, отец на меня очень злился, что я не поддерживаю компанию. Но, Виоли успокоила его строгий бушующий характер. Объяснила, что я на особой диете. И мне не положено пить алкоголя.