Страница 74 из 102
В причудливых изгибах облачных скоплений я давно уже научилась различать белый поток, который стремительно несется к острову и скоро, совсем скоро ступит на порог нашего дома в своей второй сущности. Или, все-таки, первой, ведь Мико говорил, что сначала он был человеком? Но сегодня он появляется с другой стороны. Хватает меня в охапку со спины, и я визжу от страха.
- Прости, прости, - смеется он, осыпая меня поцелуями, - не хотел тебя пугать!
А потом ведет меня в дом и, уже без улыбки, тщательно закрывает все окна, дергая рамы, плотно затворяет дверь.
- Ты отвык от осенней прохлады? – спрашиваю я, но он качает головой.
Уходит в спальню, и я слышу недовольное хлопанье крыльев и стук оконной рамы. Мико отправил совенка на улицу? Зачем? А он возвращается, уже серьезный, усаживает меня рядом и спрашивает:
- Нира, ты уже получала знамение здесь, на острове?
- Да.
- Почему не сказала сразу?
Я, сбиваясь, признаюсь, что видение мне было дано еще в лодке, по пути от Акве, но, после ситуации с караваном, я боялась ошибиться, потому и попросила его возвести храм. Хотела получить знамение в положенном месте, чтобы укрепиться в его истинности. А потом Мико опять улетел.
- Ты рассказывала о нем Бризу? – спрашивает Мико, оглядываясь на окна, в которые стучатся ветви ивы.
- Нет.
- И не рассказывай, это запрещено. А теперь, пожалуйста, поделись со мной. Только постарайся все вспомнить, как можно более подробно.
Я закрываю глаза, чтобы настроиться на видение, которое так живо, что пульсирует в висках. И, повторяя образы, делюсь с Мико. Сейчас, сосредоточившись, я улавливаю не только общий смысл, но и подробности, которые ускользали от меня.
- Значит, скоро, - задумчиво тянет Мико.
- На земле белый покров, подобный тому, что сверкает на дальних вершинах перевала, - повторяю я.
- Это снег.
- Снег, - повторяю я новое слово.
- Откуда тебе, девушке с тропического побережья, было это знать. Значит, примерно два месяца. И я должен быть здесь, на белой башне?
- Да.
Он долго молчит, рассеянно поглаживая мою руку, и я решаюсь спросить:
- Скажи, то, что произойдет, это хорошо или плохо? Когда третья луна явится в наш мир, что ждет его?
- Я не знаю, Нира, - честно отвечает он, - хотелось бы верить, что хорошо. Новые возможности – это всегда хорошо, если использовать их во благо. Теперь, когда я знаю, что и когда мне ждать, у меня есть время обдумать все, как следует. И тогда, возможно, мне хватит мудрости и смирения распорядиться новым даром Сомнии как можно лучше.
- А что делать мне? – тихо спрашиваю я.
- Просто будь рядом, - отвечает он, - верь мне и люби меня.
И, подхватив на руки, уносит в спальню, где, под жалобные стоны ветра за плотно закрытыми окнами, мы сплетаем свою мелодию, для которой нужны лишь двое. Не ветер распускает мои волосы, не ветер ласкает мои щеки, не ветер прикасается к моей коже. Сейчас Мико – не повелитель ветров, он – человек, в широкой груди которого отчаянно бьется сердце. У него шершавые ладони и терпкие, горячие губы. Нас окружает сияние, тишина и темнота, которые пульсируют, становятся слоистыми, как ритуальные покрывала. Это и есть ритуал – наша ночь, наше счастье, наша любовь. И неважно, под светом скольких лун мы проснемся завтра, одно останется неизменным – влечение.
А утром на остров приходят перемены. Пока еще не те, что придут в наш мир по велению Сомнии. Пока перемены творит Мико. Он возвращает нам привычное лето, теплое, влажное, с буйной зеленью и сочными плодами на ветвях. А вот на полосе, ведущей от белой башни к берегу, природа стремительно увядает, окрашиваясь золотом и багрянцем уже знакомой мне осени. Теперь эта территория будет напоминать нам о беге дней, оставшемся до явления. Там, по воле Мико, установлен тот же ход времени, что и в срединных землях. И когда там опадет листва и закружится первый снег, мы будем знать – время пришло!
- Что это он творит? – как всегда, забыв о приветствии, спрашивает Бриз, появляясь за моей спиной.
Я поправляю пряди, выбившиеся из прически, а он продолжает ворчать:
- То здесь осень, то там осень. Заморозит нас!
- Разве тебе опасен холод?
- Нет, но к чему эти бессмысленные перемены? Наш остров – вечнозеленый, разве тебе не приятнее было видеть его таким?
- Он и будет такой для меня, а к белой башне я все равно не хожу.
Бриз морщится, осознав, что поддержки в сетованиях на погоду он у меня не найдет. Похоже, ему не очень нравятся не только перемены в природе, но и то, что изменилось в отношениях с ним. Теперь я не жалуюсь ему на Мико, а Мико не обсуждает с ним все, что касается стихий, предпочитая белой башне круг за нашим домом. Поглощенные своим счастьем, мы и не заметили, как вытеснили Бриза за границу нашего маленького мирка. Я испытываю угрызения совести за то, что мы бросили его. Разве это честно – приблизить к себе, а потом оттолкнуть за ненадобностью?