Парижский синдром

- Да, но…

- Все?

Он посмотрел на меня, как на полоумную и нарочито терпеливым тоном, каким, должно быть, разговаривают с умственно отсталыми, ответил:

- Да, Милена. Я вижу надворотную, западную и башню философа от половины до крыш, и верхушки дозорной и лунной башен, выглядывающих из-за первых двух.

- Вот! – торжествующе сказала я. – Верхушки! Крыши, на которые нет входа! А самое верхнее окно на Лунной башне находится ниже уровня противоположной замковой стены!

- И что?

- И то, что из этого окна девушка никак не могла увидеть этот берег озера и уж тем более блеснувшие в лунном свете доспехи!

Марко медленно опустился на траву, поджал под себя ноги, сорвал травинку, сосредоточенно ее разжевал и лишь потом поднял на меня глаза, в изумрудных отблесках которых я прочла все нецензурные выражения, которые знала.

- И ты? Потащила меня в такую даль? Уставшего? Голодного? Чтобы удостовериться в правдивости услышанной байки? Пикси, мать твою,….

- Стой, стой, я объясню! – я села с ним рядом. – Давай предположим на минуту, что легенда – правдива. И действительно существовали несчастные возлюбленные, и действительно она с башни его увидела. Теперь вопрос – если она смотрела не из окна, то откуда? С крыши? По чертежам замка лестницы на крышу в башне нет! Но! Скажи мне, как архитектор, каково примерно остается расстояние от верхнего окна до крыши, а???

Он поднялся, посмотрел в сторону замка, потом медленно опустился на траву.

- Метров пять. И что?

- И то. Если она все-таки поднималась на крышу, то либо там была лестница, которая потом разрушилась, либо там был….

- Еще один жилой уровень! – вскочил Марко.

Я посмотрела на него, взбудораженного, снисходительно, возвращая его недавний скептицизм:

- Дошло! Наконец-то!

- Но, - он опять уселся рядом, - по чертежам ничего такого нет!

- Ты же сам говорил, что исторических документов о строительстве Бродичей не сохранилось, и все чертежи – это современный план реконструкции! И то условный. Мы же до сих пор только на левой стороне комплекса работы вели. А представляешь, если там и правда окажется лишний уровень? Замурованный? А там…

- Клад, - завершил он насмешливо, - несметные сокровища Радзивиллов. Или труп девицы, которая на самом деле так и не дождалась возвращения любимого и окочурилась прямо там, в башне!

- Ну, Марко!!!

- Ладно, прости, это я от неожиданности. В принципе, в твоих предположениях есть логика, да и параметры наводят на мысль…Вопрос в другом, что теперь с твоими догадками делать?

- Как, что? – я аж подскочила, еле сдерживая внезапно проснувшийся во мне азарт, - проверять!

- Как? Вход в башню заколочен. Взять фонарики и ночью пробраться внутрь? Мы даже не знаем, сохранилась ли там лестница. Ладно, - сказал он, вставая, - нужно все рассказать Сергею. Версию с легендой мы, пожалуй, придержим, будем напирать на архитектурные выкладки. Надеюсь, ты не обидишься, что я отберу у тебя славу первооткрывателя?

Я улыбнулась:

- Пожалуй, дождемся результата. Если обнаружим гнилые балки и перекрытия – ради бога. А если найдем тайную комнату с сокровищами – тогда, извини-подвинься!

Он протянул мне руку, помогая подняться.

- Заметано! Тогда к Сергею я пойду один, а ты бы пока рассказала все Лукашу.

Я насупилась:

- Ну, чего ты меня учишь?! Я, может, и так собиралась это сделать!

- Ага. Ты, я смотрю, с Лукашем – воплощение честности. Ничего ему не рассказала – ни про Тео, ни про отца, ни про то, что ты – из Радзивиллов.

- А вот и рассказала!

- Когда это?

- Вчера.

- Да? Ну тогда, Пикси, приношу свои искренние извинения! Я рад за тебя. Лукаш – хороший парень, ему вполне можно доверять.

От его слов у меня потеплело на душе. Как же приятно, когда твои близкие люди нравятся друг другу. Если бы и родители смогли преодолеть свою неприязнь и обиду! Не то, чтобы я рассчитывала на их счастливое воссоединение, но всем было бы легче жить, если бы они нашли общий язык. В конце концов, Ян перед мамой не так и виноват. Марсия вон Тео измену простила, и чужого ребенка. Я вдруг споткнулась. Получается, Тео с Катажиной лазили не на ту башню! Ведь замок в таком состоянии стоит с послевоенных времен, то подняться они могли только на дозорную башню (вряд ли бы они стали пробивать вход и ломать двери на Лунную!). Жаль, что я вряд ли узнаю, как оно все было на самом деле. Не спрашивать же у Тео!

Как оно все было на самом деле.

В народе широко распространено убеждение, что беременные женщины дурнеют. Это могло относиться к кому угодно, только не к Катажине! Ее нежная кожа, казалось, светилась изнутри золотистым сиянием, губы налились малиновым соком, огромные глаза манили, а очертания полной груди под тонким платьем просто сводили с ума! Тео без конца останавливал ее, чтобы поцеловать, так что до замка они добирались долго.

Катажина смеялась, уворачивалась из его жарких объятий, бережно прижимая руки к маленькому острому животику – несмотря на срок, беременность ее была еле заметна.

- Смирите свой пыл, Вы вступаете на святую землю своих ясновельможных предков! – с шутливым пафосом провозгласила она.