Страница 3 из 111
В ожидании ответа, Майер откинулся на спинку кресла и сделал пару глотков из стаканчика с кофе.
- Я ценю то, что вы для меня сделали Готлиб… - растерянно ответил Андрей, прокручивая в голове полученную информацию. – Мне действительно казалось, что тема с генно-модифицированными наркотиками покажется зрителю…
- Благодари мою дочь, – сухо отозвался Майер. – Кроме того, я верю, что ты еще можешь принести пользу каналу. Разбрасываться ресурсами было бы … не рационально. Но это мое личное мнение, которое я и озвучил руководству. И хотя мое мнение кое-что значит, директору нужны более убедительные аргументы. Инга сказала мне, что ты готовишь какой-то фантастический материал. Так вот – самое время предъявить его, и я искренне надеюсь, что это не то, что ты мне только что показал. В противном случае, твое увольнение – вопрос решенный.
Андрей, стараясь не ерзать под пристальным взглядом шефа, потянулся к правому карману куртки и, отцепив накладку с самим карманом, достал из другого, скрытого, круглый электронный носитель информации размером с подушечку большого пальца. Затем он изъял из другого внутреннего кармана планшет, в который и поместил носитель.
Спустя пару минут Готлиб Майер просматривал видеоролик и часто-часто моргал.
Именно так выглядела высшая степень изумления в исполнении этого стоически бесстрастного человека.
Два часа спустя Андрей оживленно пересказывал произошедшее своему другу Максиму Раевскому, который, как и он был участником группы «14 марта», ежегодное собрание которой традиционно проходило в баре «Цепь», находившемуся на четвертом уровне Вавилона, самого крупнейшего вольного города планеты, являвшегося, по совместительству, полуофициальной столицей.
- Зета Ковальски? Та самая? – изумленно шептал Максим, стараясь не привлекать внимания главы оргкомитета, выступавшего в это время с возвышения подиума, на котором, в иное время, выступали музыканты.
- Да, она. Майер был в шоке. Он, разумеется, ничего не сказал, но понять было не трудно, – ответил Андрей, не отрывая глаз от стопки текилы. – Конечно, голая знаменитость в душе не бог весть что, но отправитель писал, что это лишь верхушка айсберга. Самое сочное видео он обещал передать при личной встрече за пятьдесят тысяч амеро.
- Поздравляю. Это однозначный успех! - Раевский хлопнул Андрея по плечу и тут же спросил – А могу я…
- Нет, – тут же прервал его Андрей, - Ситуация сложная, Майер сказал никаких утечек на сторону. Ты уж извини, не хочу рисковать.
- Понимаю, – кивнул Максим. И он действительно понимал. Вернее, они понимали друг друга с самого первого дня их знакомства. Более того. Несмотря на полное отсутствие внешнего сходства – худощавый Андрей, с гривой каштановых волос, обрамлявших узкое и почти всегда небритое лицо с глубоко посаженными серо-голубыми глазами и тонким, слегка искривленным, носом и полноватый, смуглый Максим c коротко стриженными темными волосами и вечной лукавой ухмылкой; их манера держать себя на людях давала многим повод задавать вопросы о возможно родстве двух друзей.
Между тем, на подиуме сменялись ораторы, а вместе с ними и речи, призывы, обличения и прочая словесная чепуха, весь смысл которой сводился к приданию смысла политической акции, из-за которой три десятка присутствовавших фактически лишились родины.
Оценив уровень «фонового шума» и опрокинув в себя очередную стопку с алкоголем, Максим спросил:
- Так ты ее трахнул тогда?
Легкие аплодисменты из зала предотвратили возникновение неловкой паузы, а последовавшие за ними притворно восторженные реплики, звон стекла и негромкие тосты позволили Андрею собраться с мыслями и ровным тоном ответить:
- Кого?
Макс заерзал на стуле, пытаясь уместить свое рыхлое тело как можно комфортнее, а затем неожиданно горячо выпалил:
- Ну как кого? Звезду нашу путеводную – Леночку Звенцову! Она то и завела нас всех в жо…
Экспрессивная речь Макса оборвалась так же внезапно, как и началась, и ознаменовалось это событие треском разбитой стопки, которая, выскользнув из пухлой ладони, устремилась куда-то за барную стойку.
- Все нормально? - спросил Андрей.
Раевский молча оправил костюм и, жестом дав понять бармену, что все в порядке, полностью развернулся лицом к другу.
- Не нормально, Андрей. Вообще не нормально. И две трети придурков, набившихся сегодня в «Цепь», прекрасно это осознают. Нас выслали из сектора, и ради чего?
Давай не будем врать друг другу. Мы приходим сюда уже много лет и слушаем весь этот бред о торжестве подлинной демократии в секторе «Россия» лишь потому, что боимся признаться друг другу, что в свое время мы хотели трахнуть одну и ту же девчонку.
Вортов молчал. Не признать правоту друга было трудно. Признать? Казалось бы, чего уж проще? Однако, вот уже тринадцать лет ни один из них так и не решился этого сделать. До сегодняшнего дня.
- Это была идиотская затея, – словно разговаривая с самим собой, вспоминал Макс. – От начала и до конца. Нет, ну лозунги и требования еще ладно. Но поджог администрации? Как вам вообще это удалось?
Андрей молчал. Он и сам, вспоминая о событиях той поры, не до конца понимал, каким образом им удалось это провернуть. Тем временем, Максим продолжал изливать душу:
- Я ведь чувствовал еще тогда, что добром это не кончится. Но Ленка, эх…
- Ты никогда не говорил, что тебя это так мучает, – сдержанно отметил Вортов.
Раевский лишь криво усмехнулся в ответ:
- Не мучает, нет. Просто мне очень обидно остаться в дураках. Тем более, по прошествии лет, и приз уже не кажется таким заманчивым. Вот оттого и спрашиваю - а ты с этого хоть что-то получил?