Решение, которое ты примешь

— Значит, даже ты не смогла ничего обо мне найти? — Камеры, социальные сети, упоминания в личных файлах. Ничего. — Это хорошо. Значит я не зря плачу огромные деньги тем, кто стирает меня из истории.

— Чем ты занимаешься?

Артур даже не улыбнулся — оскалился:

— Всем, что вне закона.

Тут Кэти точно должна была нажать на кнопку, но всё же не сделала этого. Минуту они просидели в молчании. Кэти разглядывала Артура, запоминая — высокий, около метра и восьмидесяти пяти сантиметров, двадцати семи — тридцати лет, с каштановыми волосами и миндального цвета глазами — возможно из-за линз. Острые скулы, высокий лоб, прямой нос, немного выступающий подбородок и едва заметный шрам на правом ухе. Широкие плечи и сильные руки, но не качок. Одет в деловой костюм. Если понадобиться, она сможет детально описать его.

В мире людей, помешанных на том, как они выглядели, Артур был слишком обычным. Он как будто нарочито старался не выделяться — и получалось у него плохо. Кэти была уверена — увидев этого человека один раз, его уже никогда не забудешь.

Артур тоже разглядывал её, и Кэти знала этот взгляд. Она много раз видела его у тех, кто приходил к ним в Институт за новыми проектами и разработками.

Артур оценивал, сколько она стоила.

— Ты разрешишь? — спросил он, но не стал дожидаться формального согласия и завёл руку ей за шею, убирая на плечо всегда распущенные рыжие волосы и касаясь пальцами проводника.

Кэти замерла, боясь пошевелиться, а затем резко отпрянула в сторону.

Никто не смел трогать её там.

Никто.

— Извини, — Артур не выглядел хоть немного виноватым. — Я не смог удержаться. Опасная вещь. Можно и жизни лишиться. Как ты решилась на операцию?

Не то чтобы у Кэти был какой-то выбор. Просто когда ей было пять, к ним в дом пришли люди и сказали, что она особенная и что ей выпал удивительный шанс, а она очень хотела впечатлить отца. Сейчас, когда она задумывалась об этом, то понимала, что это было странно — все, кто обучался в Институте, пришли туда сами. О причинах произошедшего с ней можно было только догадываться, но Кэти была почти уверена, что знала ответ.

Отец просто сказал «да» — он знал, что от особенных людей не стоит ждать ничего хорошего. А Кэти просто повторила «да» вслед за ним, закрывая для себя дверь в обычную жизнь.

— Это не очень опасно. Всего одна неудача, — Василий Нориков, один из первых кто согласился на имплантацию проводника. Врачи допустили небольшую ошибку — всего пара миллиметров — разрезая шею и он скончался у них на столе. — А я ничего не чувствовала.

Чувствовать она начала потом — как непривычно лежать на подушке, как неудобно вертеть головой. Что значит быть живым суперкомпьютером, ежесекундно проводящим вычисления и исследования.

И какого, когда в твоей голове — вся информация мира.

— Всегда было интересно, почему они выбирают именно детей. Ведь есть и взрослые, не обделённые умом.

Кэти пожала плечами:

— Дети легче адаптируются.

Артур вздохнул и снисходительно посмотрел на неё.

— Или же детьми легче манипулировать.

Кэти не хотела с этим соглашаться, но знала —так и есть.

— Как ты решилась? — повторил Артур свой вопрос.

— Я никому не была нужна дома. И я решила уйти оттуда. Согласиться было не сложно.

Отец сказал ей «всё будет хорошо», сказал «бояться нечего». Кэти и не боялась, хотя знала, на что шла. Любой знал, что значит «обучение в Институте для Одарённых Детей».

Полгода она была на испытательном сроке, почти не выходя из-за компьютера, чтобы уложиться в указанные сроки. Её проверяли: действительно ли она подходила для программы, могла ли справиться с таким количеством информации, не слишком ли маленькая для всего этого. Кэти справилась, но за эти полгода отец ни разу не позвонил первым.

— Твои родители боятся тебя? — Артур не глядел на неё с жалостью, как глядел бы любой, кто задал этот вопрос. Он смотрел скорее удивлённо —  «неужели такое возможно»?

Кэти помотала головой:

— Отец любит меня. Он боится этого, — и она показала рукой на проводник, а затем снова закрыла его волосами. Кэти гадала, насколько по-другому отец относился бы к ней, без клейма Гения — но этот ответ было не под силу найти даже ей.

— А твоя мама? — спросил Артур.

Как бы отреагировала эта женщина на то, что её дочь участвовала в программе «противной человечеству»?

— Я никогда её не знала.

Зато каждый день видела в зеркале. Могла часами стоять и представлять взрослую себя — точную копию своей мамы, о которой осталась лишь информация в системе и ничего — человеческого.

К ним подошёл официант — молодой человек с кудрявыми тёмными волосами, завязанными в хвост.

— Вы выбрали, что будете заказывать? — этот же человек подходил к Кэти и раньше. Видимо, он решил, что тот, кого она ждала, наконец пришёл.

— Два чизкейка и два молочных клубничных коктейля, — моментально ответил Артур, не дав Кэти ни секунды на размышление или возражение.

Официант ушёл и Артур, проводив его взглядом, продолжил разговор, как ни в чём не бывало:

— Я слышал в Институте всё довольно строго. Даже каникулы у вас всего лишь две недели. Обычный школьник давным-давно сошёл бы с ума.

Но Кэти не была обычной школьницей и для неё такой порядок вещей был нормой.

— Нам дают всё, что бы мы ни попросили, — парировала она.