Страница 79 из 83
— А если я не справлюсь с глазом? Я чую, здешний камень пропитан волшбой, как кекс — коньяком. Подмигнет Горгона с приветом от прежнего хозяина, и побежим, как ошпаренные, если не окаменеем.
— Не дрейфь, — внук Зереса излучал благодушие. — На край я его молнией долбану, и он в крошево рассыплется. Я его с самого начала мог долбануть, но тогда бы все эти кусты подохли и никакого восстановления справедливости. А некоторым тут припало.
Вирм подошел к шлему. Толкнул, зажмурившись. Зашарил рукой, нащупывая белый шарик, сомкнул пальцы и замер.
— Что такое, ты там часом не окаменел? — хмыкнул ЗРС-127.
— Он жалуется! — удивился Вирм.
Голос — шепелявый, старческий — повторял, что ему не нравилось это делать. Он устал. Он хочет спокойной жизни.
— Вот и славно, — кивнула Живинка. — Вы сможете это устроить. А сейчас... ты помнишь, что должен исправить ошибку?
— Барышня, давайте без загадок! — попросил Вирм, держа шар на отлете. — А то я как Кассандра в гостях у сфинкса. Дайте четкие инструкции: где и что исправить. Стены нашептывают, что к глазу Горгоны прилагается скелетно-древесная армия. Мне она нафиг не нужна. Держать негде, кормить накладно. Вы можете сделать с ними то же самое, что с Лехой? Перевести их на минералку с «Буратино» или кефир, и пусть идут с миром.
— Они не удержатся, — вздохнула Живинка. — Ваш Леха искренне привязался к своему спасителю и не желает причинять ему вреда.
Куст выбрался из-за угла, проковылял к Яру, влез ему на спину как рюкзак, и осторожно выглянул из-за плеча.
— А они по-прежнему злы на весь мир, отравлены магией и ядом плюща. Сейчас те, кто выжил, обескуражены потерей хозяина. У них нет благодарности — ни к тебе, ни к внуку Зереса. Если их оставить без присмотра, они расползутся по Кромке и начнут убивать теплокровных. Не через день, так через неделю.
— Вы говорили, что змей нарушает равновесие, вылетая в другие миры? Я придумал! Давайте на эти кусты какие-нибудь метки привяжем, и пусть он их отлавливает.
— Нет, ему нельзя охотиться на Кромке. Я подскажу тебе другой выход. Попроси змея их приютить. У него в отнорке достаточно места. Он успел населить мир зверьем, но не людьми. Армия будет охотиться за кабанами и друг за другом, змеи — за ними. Им важна добыча, в которой есть душа. У детей крови она имеется — пусть и изрядно искалеченная.
— Он же их перебьет за неделю.
— Нет, — покачала головой Живинка. — Его магия им не страшна. Они тоже не смогут убить его или причинить вред. Это будет бесконечная охота, доставляющая удовольствие любой из сторон. Ты должен получить согласие вирма — только тебе он даст слово, которое никогда не нарушит. Если он пообещает принять гостей и не выпускать их на Кромку, ты сможешь отвести армию в его отнорок. Это нужно сделать, пока они растеряны, и не догадались бунтовать против нового хозяина.
Вирм задумался:
— Змея-то где искать? По Кромке бегать, во все отнорки заглядывать?
— Выйди, позови. Он тебя услышит. Прилетит. Кромка уже полнится слухами, на Бирже обсуждают вашу победу.
— Откуда узнали?
— Голос крови нашептал толмачам на Бирже, они сообщили об этом распорядителю. Привратник теперь гордится знакомством с новым хозяином глаза и принимает ставки: люди и нелюди спорят, сядешь ли ты на здешний трон.
— Вот уж нет, — отрезал Вирм, и, катая на ладони глаз Горгоны, направился к выходу.
Живинка не соврала — у тех, кто собрался возле дворца, не было ни благодарности, ни любви к новому хозяину. Неудивительно: Боря в коридоре намесил такую кучу из тел и листьев, что только за нее на куски могли бы разорвать — лишь страх перед глазом Горгоны удерживал. Вирм скользил взглядом по разнообразию и ужасался. Часть рабов, вставших с клумб, еще была похожа на людей — если бы не пронизывающие торсы и головы плети плюща. Сейчас усатые ветви почти не шевелились, свисали, касаясь мраморных дорожек. Затишье перед бурей — временами кожистые листки касались друг друга, о чем-то молчаливо разговаривали. Вирм не слышал голоса крови — хвала всем богам, от дедов Хмеля и Зереса до бабульки Живы — но чуял таящуюся в движениях ветвей угрозу. Скелеты, увитые плющом, по-хорошему, подлежали немедленному уничтожению. Прав ЗРС-127, зеленовласые слишком милосердны, любят всякую дрянь защищать.
Он покрутил головой, оглядывая небо. Где этот змей, когда он нужен? Что, колесо обозрения тут построить, привлекая его внимание? Молчаливая армия расступилась, пропуская Берегиню и Живинку. Вирм, не знавший, куда деваться, влез на Борю, верного Борю, державшегося рядом — хоть кто-то готов защитить, без колебаний и раздумий о допустимой жестокости.
«Я прямо как мой знаменитый тезка. Броневичок, публика... речь не подготовил, не думал, что так обернется».
Вирм чувствовал себя самозванцем. Глаз Горгоны тяжелил ладонь, но не внушал уверенности в себе. Может быть потом, после первого осторожного броска — желательно, без свидетелей — когда какая-нибудь ненужная вещь превратится в мрамор, он поймет, что владеет магическим оружием. А пока — нет. Вся надежда на Борю и Яра с Сеней... куда они запропали, кстати говоря?
— Фу! — заорал ЗРС-127, по-прежнему нежно прижимавший к себе коробку с бутылкой. — А глисту крылатую вы зачем сюда приманили?
Действительно, в небе появилась черная точка. Захлестнуло, подразнило опьянение полетом. Тут же стерлось обидой.
— Он будет хорошим стражем, — пообещала Цветана.
— Фу, — повторил ЗРС-127. — Пойдем куда-нибудь, я их на дух не выношу, рядом стоять брезгливо.
— Пойдем, — согласилась та.
Они неспешно побрели по мраморному полю, не замечая отползающий в стороны плющ, обсуждая какую-то историю тысячелетней давности — как дед Огнич устроил пожар, чтобы добраться до винных погребов деда Хмеля. Цветана смеялась, роняла пролески на пропитанный волшбой камень, и они приживались, разрастались на глазах, добираясь до измученной земли и даря ей отдохновение. Внук Зереса забегал вперед, подпрыгивал и размахивал дареной коробкой, явно отводя ей место в планах на вечер. Цветана смеялась еще громче. Хоть у кого-то все было хорошо.