По тропам Кромки

Они не удосужились дождаться ответа Вирма. И, похоже, ни капли не обеспокоились тем фактом, что оплату будет трудно поделить на троих. Нужен ли ему вообще этот самый каменный глаз, Вирм обдумать не успел. Дева погладила Борю по колесу — тот обрадовался и громко взревел мотором — отдала куст Яру и ушла по каменной лестнице. Вверх. Уронив пару морозников на радость когтистым лапам.

— Вот свезло так свезло! — восхитился Сеня. — Есть нормальные дела для бездуховных личностей, просто за первый попавшийся заказ хвататься нельзя. Ну, это-то я еще по охранному агентству понял. Грузимся! Эй, ты! Крова... Хлеба... короче! Леха! Учти, во время работы ты не жрешь. Никакой кровушки. Освободимся, вернемся домой, тогда что-нибудь придумаем.

— Мне не хочется крови, — четко проговорил куст. — Госпожа Живинка пообещала, что я больше не буду пить кровь.

— А что будешь? — спросил Сеня, усаживаясь на броню. — Воду или молоко мы тебе обеспечим. А если ты потребуешь коньяк по три штуки баксов за бутылку, тут уж извини. Выкручивайся сам.

— Я еще не знаю, — ответил куст Леха. — Мне ничего не хочется. Я попробую воду. Сначала воду. Буду пробовать, пока не пойму, что мне нужно.

— Хоть бы не ЛСД... — пробормотал Яр.                            

— И не Шанель номер пять, — в тон ему отозвался Сеня.

Боря прокатился по Кромке, свернул на пыльную проселочную дорогу, миновал поля, въехал в тоннель, задумчиво притормозил, когда оказался на новенькой трехуровневой развязке. С развязки съехали в лес, долго мотались по еле заметным колеям, оставленным лесовозами, переползали с горки на горку, пока Яр не сообщил:

— Где-то здесь. Я чувствую. Надо найти овраг. Там будет крышка из бревен. Как будто блиндаж или схрон.

Боря не подвел — доставил почти к оврагу, к самодельным ступенькам, дощечкам, укрепляющим оплывающую глину. Крышка с ручкой-кольцом вросла в землю на совесть. Тянули и вдвоем, и втроем, чуть не надорвались, плюнули, привязали к Боре трос и дернули.

Лаз в подземелье открылся с недовольным скрипом, прозвучавшим как старческий стон. Лезть в темную дыру было боязно — холодом оттуда веяло могильным, но Вирм подавил страх, забрал у Сени фонарик и начал спускаться первым. Живинка-то у него согласие спрашивала. И ему каменный глаз пообещала. Кому пообещали — тому и спускаться.

От фонарика толку оказалось мало. Темнота в подземелье была какая-то особо забористая, жрала проблески света и звуки, только что не чавкала от радости. Тусклый луч скользнул по чему-то гладкому. Вирм сделал шаг, чтобы разглядеть — темный металл или полированный камень? — запутался в невидимых силках, потянувших ноги в разные стороны, не удержал равновесие и рухнул оземь. Падая, он выставил руки, уперся ладонями в холодную и ровную поверхность, и внезапно врезался лбом во что-то очень твердое. Крепко врезался, аж салют перед глазами взорвался.

— Вова, ты там как? — озабоченно спросил Сеня. — Не двигайся. Я попробую осторожно подойти.

— Стой на месте. Тут какая-то ловушка. Я... — из носа потекла кровь — обильно, оставляя неприятный вкус на губах и языке. Вирм подумал, что раньше надо было, Леху бы подкормил, и начал подниматься, опираясь на одну руку, а второй ощупывая темноту перед лицом.

Под ладонью оказалась какая-то жесткая емкость. Сообщить о своей находке Вирм не успел. Зажегся свет — обычные лампочки-сороковки, открытая проводка в черном кабеле. Стало понятно, что рука упирается в полированную глыбу камня, а лоб познакомился с белой алебастровой чашей. Вирм приподнялся. Ловушка подтолкнула вперед, заставила нависнуть над чашей. Кровь закапала как вода из плохо прикрученного крана. Раскрасила борта чаши полосками, впиталась в дно.

— Это алтарь? — настороженно спросил Яр. — Мы же ничего не принесли. Скель говорил, что щедрые дары надо...

В ответ раздался знакомый звук. Где-то высоко лязгнул лифт. Какой лифт, откуда? Схрон же в лесу. Кровь продолжала капать. Со стены ссыпался тонкий слой земли, обнажил двери — вход в лифтовую кабину. Мерцала красная лампочка, показывавшая, что лифт занят. И на слух было понятно — кто-то спускается.

Вирм встал на ноги, огляделся. Ловушка или силки — что бы это ни было — то ли исчезли, то ли не обнаруживались невооруженным глазом. Сеня и Яр одинаковым движением вскинули «калаши», нацелились на лифт.

— На надо, — предостерег Вирм. — Мы в гостях. С просьбой. Уберите.

Лифт истошно заскрипел, остановился. Половинки двери разъехались в стороны, являя хозяина дома, глыбы и чаши. Уже при виде лампочек и лифта Вирм заподозрил, что старца в белых одеждах и с бородой им не видать. Но тот, кто вышел в подземелье, превзошел все смелые ожидания. Мужик был упакован в какую-то неимоверно крутую броню, нес пушку, к которой подходило фантастическое слово «станнер», а голову прятал под шлемом с дымчато-синим щитком, скрывающим лицо. По броне — наплечникам, латам на бедрах — тоже пробегали опасные синие искры.

— Где она?

Синяя дымка растаяла, являя обычную рязанскую ряху в конопушках.

— Кто — она?

— Та, которая вам дорогу показала.

Предполагаемый внук Зереса обшарил взглядом подземелье и заорал:

— Эй! Как там тебя? Берегиня? Или Цветана? Иди сюда! Быстрее! У меня своих забот навалом, узкоглазые наступают. Если вы опять пустышку пригнали...

— Я Живинка, — дева вышла из темной кабины лифта, заставив вздрогнуть всех сразу. — Скажи, как мне тебя называть, внук Зереса?

— Там, откуда я пришел, нет имен, — огрызнулся рязанский космодесантник. — Только порядковые номера. Мой номер ЗРС-127. Говори, почему вы решили, что кто-то из них достоин забрать шар?

— Они употребят его во благо, — серьезно сказала дева.

— Как, прости, его можно употребить «во благо»? — ЗРС-127 снял шлем, покрутил головой, разминая шею.

Живинка встала на цыпочки, что-то зашептала ему в ухо. Внучек сначала недоверчиво фыркнул, после очередной порции шепота расхохотался и уточнил:

‍