Штамм 13: Мятежник

Сладкий голос из головы светится ярким образом. Она склоняется надо мной. Ее красные кончики темных волос щекочут мое лицо, а ее запах, вечный неизменный запах, поглощает меня полностью.

- Ты все еще любишь меня?

Доминик.

Она зовет, но я не отзываюсь. Наслаждаюсь ее ароматом и схожу от него с ума.

«Не уходи. Прошу тебя».

Но она уходит. Красные волосы блекнут и расплываются в темноте, взрываются светом и становятся длинными, белыми, прямыми. Лицо расплывается и приобретает более резкие очертания. И посреди него - шрам.

- Любовь - она как война, Ник. Бессмысленна и беспощадна.

Кассандра нервно усмехается в своей излюбленной манере.

- Ты муха. Ты чертова муха.

Она смеется так естественно, так реалистично, что я не сразу понимаю, что мухой называл себя сам. Я вздрагиваю и ловлю губами воздух, которого не хватает. Открываю глаза и не вижу никого из них.

Вокруг пустота. Пыль. Обреченность.

Грязная мостовая Нью-Бриджпорта, и я лежу на холодной каменной плитке. Никого вокруг. Как же я здесь оказался? Что стало с Миллингтоном? Как я выбрался из базы IDEO? Все скрыто от меня. Штамм отступил и занял оборону в подсознании. Кажется, отныне я не могу не только повлиять, но и увидеть то, что творит мое альтер-эго.

Поднимаюсь на ноги, преодолевая чудовищную боль. Мышцы ватные, не слушаются и ноют. Лицо разбито, руки саднит от царапин. На моей одежде кровь, много крови, но я не знаю, кому она принадлежит.

Вокруг никого. Улицы пустые. Я бреду по ним и не вижу ни единого признака былой цивилизации. Мертвый город, мертвый я. Мы как будто нашли друг друга после долгих скитаний.

Мне так хочется умереть здесь.

Я добираюсь до своего старого убежища и падаю на колени перед дверью: силы покидают. Заползаю внутрь, спускаюсь в подвал и кутаюсь в старое пыльное одеяло. Меня знобит. Ничего не понимаю, ничего не чувствую.

Здесь ничего не изменилось.

Ковыляю к полкам с консервами, вскрываю банку со сладкими фруктами. Груши или персики, точно не знаю и не могу разобрать вкуса. Желудок урчит, по подбородку стекает липкий сироп.

Банка опустошается, я снова заворачиваюсь в одеяло и засыпаю.

***

Я больше не вижу снов. Никаких воспоминаний.

День за днем проходит здесь, в городе-призраке. Я хожу по опустевшим домам и собираю брошенные вещи. Еды практически не осталось, люди до последней крошки забрали ее с собой. Поэтому я собираю книги.

Стопки растут очень быстро в моей коморке, и я все реже выхожу на улицу. Читаю и ем консервы. Жду и заживляю раны.

Штамм больше не возвращается, как и последние воспоминания. Я не знаю, что стало с Джеем, Кэсси и Миллингтоном. Я приходил в дом Софи, и лишь еще раз убедился в том, что она сюда никогда не вернется.

У меня больше не осталось союзников.

Я хочу умереть.

Но продолжаю жить.

***

Плитка мостовой покрыта засохшей почерневшей кровью. Здесь я очнулся неделю назад. Перебрасываю ноги через перила и сижу здесь, смотрю на позеленевшую мертвую воду и жду чуда.

Я чувствую, что сегодня это произойдет. Оно должно рано или поздно случиться. Держу руку в кармане куртки, там, где спрятан пистолет с единственным патроном.

Шаги.

Мне кажется, что они - лишь плод моей больной фантазии, не более, но я ошибаюсь. Она реальна. Стоит за моей спиной.

Даже не оборачиваюсь, потому что в этом нет никаких сомнений. Она тоже молчит, но я слышу, как часто бьется ее сердце и как тяжело она дышит. Как будто давит слезы.

- С возвращением, Изабель.

Откидываю капюшон и оборачиваюсь. Смотрю в ее испуганные, непонимающие глаза и вижу свое отражение. Это были мои глаза всего полгода назад. Глаза кролика.

- Ник...

Она не может ничего сказать, я тоже не могу. И что-то происходит в тишине между нами. Как будто наши мысли на одной волне, интерферируют, усиливают друг друга, и мы оба знаем, что случится дальше, но не верим это.

Не выдерживаю. Взрываюсь. Падаю. Схожу с ума.

Срываюсь с места и оказывась прямо напротив нее на расстоянии меньше двух метров.

- Как?.. - она захлебывается в словах. Я испытываю дикое наслаждения, видя ее здесь такой шокированной и беззащитной, но еще мне хочется утопиться.

И мы оба не двигаемся с места.

- Всю свою жизнь... всю свою жизнь я не чувствовал ничего, кроме боли. Отчаяние. Одиночество. Страх. Я соткан из страха, Иззи. И теперь меня просто невозможно убить. Если бы я только мог умереть... если бы я только мог никогда не рождаться.

- Она любила тебя.

Я не понимаю, о ком она говорит. Смотрю в эти кроличьи глаза, которые загораются непонятным мне огнем. В них столько всего: страх, неверие, непонимание. Я чувствую себя, как будто во сне, в полудреме, где я десятки раз представлял себе это мгновение. А она другая. Без кроличьих глаз, но с волчьим сердцем.

И я должен ее убить.

Здесь и сейчас.

Я вздрагиваю и вырываю руку из под куртки, направляя на Изабель ствол пистолета. Холодный ветер хлещет по щекам, и она вся дрожит в растегнутой кожаной куртке.

В ее лице столько боли и страха, но она не плачет. В ее глазах столько ненависти и злобы, но она не сопротивляется мне.

Между нами единственное мгновение. Лишь выстрел. Но я не могу нажать на курок.

- Она любила тебя. Действительно любила тебя.

Пистолет в моей руке дрожит и ходит из стороны в сторону. Изабель медленно поднимает руку и достает из кармана свернутый листок бумаги. Я молча наблюдаю. Ее руки тоже дрожат.

Она протягивает мне пожелтевший документ и в голосе ее слишком много отчаяния: