Страница 23 из 28
Я ее не слушаю. Она что-то говорит своим механическим, каким-то компьютерным голосом, повторяет снова и снова, но я продолжаю вырываться. Довожу штамм внутри себя до исступления, не позволяю санитарам вколоть мне антидот, хотя они так настырно пытаются это сделать.
Нельзя останавливаться.
Мышцы ноют от перенапряжения, но я продолжаю дергать ногами, пока резиновые жгуты впиваются в кожу.
Нельзя.
Ни единой секунды на то, чтобы перевести дыхание. Девушка стоит и смотрит на меня безразличным взглядом, будто знает, что рано или поздно я устану, остановлюсь, и она тут же поймает момент. Но я не устану и не остановлюсь. Штамм в этой партии ходит за меня, потому что я уже пообещал ему кое-что. Если все сработает как надо, свою часть сделки я выполню, когда окажусь на свободе.
Солдаты врываются в палату. Двое из них прижимают меня к кушетке, задерживая намертво, будто в тисках. С губ девушки-врача срывается смешок и она вкалывает мне лекарство. Я взвываю от досады и боли в мышцах. Тело расслабляется, и палата плывет перед глазами.
Я проваливаюсь в темноту и в последний миг понимаю единственную вещь.
Это был не антидот.
***
Вечер, который плавно переходит в ночь. Исследовательский центр Глендейл. Рабочий день закончился пару часов назад, но я просижу здесь еще до утра. И потом буду здесь же. Я, человек без дома и семьи, робот, лишенный человеческих воспоминаний и мироощущений. Я, тот, кому некуда идти.
Поэтому я работаю.
Проходит еще один долгий промежуток времени, пока внимательно пялюсь в микроскоп и разбиваю нити ДНК на отдельные гены. Глаза щиплет от усталости, отрываюсь от окуляра и потираю переносицу. Мигрень зарождается чуть выше нее и переходит ко лбу, распыляясь к вискам. По-хорошему нужно хоть немного поспать, но я ведь совсем не хороший мальчик.
Встаю, разминая затекшие ноги и приплясывая на месте от колющей боли. Нужно еще проверить, все ли выключили в лаборатории с крысами: эти лаборанты едва ли опережают подопытных по умственному развитию. По сути, я тоже лаборант, но у меня совсем другая история и дорога в жизни. Им не быть гениями так же, как и мне не быть нормальным человеком.
Спускаюсь в подвальную лабораторию по пожарной лестнице: лифты уже отключены. Охранники в курсе, что я всегда ночую в Глендейле, хотя первое время пытались всеми способами выпроводить меня отсюда. Со временем они поняли, что по поведению я сравним с лабораторной крысой и вполне могу быть таким же незаметным. Теперь охранники иногда приносят мне сэндвичи и чай в термокружках, от которого чувствуется легкий запах алкоголя. Обычно я отказываюсь и остаюсь в лабораторном отсеке. Ученые, помешанные на своих проектах, тоже иногда коротают здесь ночи и рассказывают мне интересные вещи из научной жизни всевозможных сфер.
Но сегодня я совершенно один. Смотрю на время: 00:44. Ошибся на несколько часов. Даже не удивительно.
Прохожу мимо поста охранника на нулевом уровне и слышу надрывный храп. Усмехаюсь и иду дальше. Ползу по стенам, двигаясь бесшумно, как приучили еще в приюте. Никто не должен меня замечать. Никто и не заметит.
В лабораторном отсеке горит одна лампа.
– Какого черта... – тихо шиплю я, мысленно отчитывая безмозглых лаборантов. Зажигаю свет во всем отсеке и медленно иду вдоль стен, где по периметру комнаты расставлены клетки с грызунами.
Облысевшие, живые и умирающие. Такие одинаковые и с такой чудовищно разной судьбой. Я смотрю на них и даже подумать не могу о том, что совсем скоро тоже стану крысой. Во всех отношениях.
Отвлекаюсь на собственные мысли и чисто механически останавливаюсь у одной из клеток, глядя в никуда. Прихожу в себя и не могу понять, почему остановился здесь, но когда потираю глаза и смотрю на клетку, вижу, что она пуста.
Дверца открыта.
Бросаюсь к красной кнопке на стене, жму на нее, и свет в лаборатории становится красным. Взвизгивает сирена, и я уже представляю, как в другом конце коридора подскакивает на ноги сонный неповоротливый сторож.
Встаю посреди комнаты, поворачиваясь из стороны в сторону и пытаясь вспомнить, что же делать в подобных ситуациях. На ум не приходит ничего лучше, чем опуститься на колени и прочесать все углы и закутки немаленькой лаборатории. Впереди целая ночь и скоро ко мне присоединится охранник.
Неповоротливый лысеющий мужчина уже оказывается рядом со мной, хлопая жесткими ресницами.
– Что случилось?
– Крыса сбежала, – говорю на удивление спокойно, – кто-то забыл закрыть клетку.
Следующий час мы ползаем по полу лаборатории, пытаясь найти хоть какие-то пути для побега мелкой серой твари. Но лаборатория стерильна и герметична. Здесь нет дыр в полу и крысиных нор.
Я поднимаюсь на ноги: колени болят. И спина тоже. В углу стоит стол с компьютером и мне приходится приложить немало усилий, чтобы его сдвинуть. Делаю шаг вперед, наступая на что-то мягкое. Слышу писк, похожий на крик в мышином мире, и совершенно внезапно найденная крыса впивается маленькими клыками в оголенный участок ноги, где только что задралась штанина. Я отрываю маленькую тварь от своей ноги и швыряю в другой конец комнаты чисто инстинктивно. Место укуса начинает противно ныть.
Охранник не знает, куда бежать: ко мне или к крысе, стоит посреди лаборатории, мотая головой. Наконец, начинает соображать, хватает крысу и бросает ее в клетку. Его она не задела. Даже не подумала.
Обрабатываю место укуса антисептиком и быстро ухожу из лаборатории. Всю ночь провожу как на иголках: не могу думать ни о чем другом. Место укуса сильно опухает, болит и зудит. Пытаюсь отвлечься – не выходит.
На рассвете захожу в лабораторию, изучаю место преступления и подхожу к злополучной клетке: крыса мертва.