Страница 6 из 53
Таллула права, раньше из-за этой потерянности я срывался на всех. В большей степени досаждая, конечно, примитивной. Мне было удобно винить ее во всем и отыгрываться на ней и на ее чувстве вины. Жестоко, знаю. Но что я мог сделать?
— Теперь это просто угнетает.
Таллула наклоняется чуть ближе.
— Что тебя радует, Александр? Ради чего ты просыпаешь по утрам?
Я теряюсь от ее вопроса, и какое-то время просто растерянно моргаю.
— Меня радует осознание того, что я приношу пользу.
Таллула качает головой.
— Нет, Александр. Я спрашиваю тебя не о твоей работе и не о чувстве долга. Я спрашиваю тебя о том, что тебя радует в этих трудовых буднях. Что приносит тебе радость.
Я снова растерянно моргаю.
— То, что я работаю рядом с сестрой?
Факт того, что на ее вопрос я отвечаю своим неуверенным вопросительным тоном, уже давал понять, что я думаю не о том.
Таллула мягко улыбается и снова облокачивается о спинку своего кресла.
— Хорошо, давай попробуем по-другому, Александр. Скажи, что хорошего есть в каждом твоем дне?
Не задумываясь, отвечаю:
— Я провожу его с Изабель.
Таллула снова мягко улыбается.
— Ты очень привязан к семье, Александр, это вызывает уважение и восхищение. Изабель очень повезло с тем, что у нее есть такой брат, как ты.
После чего снова наклоняется ко мне.
— Но что есть помимо этого? Что еще вызывает у тебя положительные эмоции?
Мне требуется немало времени, чтобы все-таки дать ей ответ.
— Тренировки.
Таллула кивает, намекая, чтобы я продолжал.
— Мне нравится это ощущение, когда я абстрагируюсь от внешнего мира и погружаюсь в свои мысли, когда я полностью отдаю себя какому-то делу. Тренировки меня успокаивают.
— Как часто ты тренируешься?
— На рассвете, перед обедом, после полудня, и поздним вечером.
Таллула снова мягко улыбается.
— Ты всегда тренируешься один?
Вот тут я уже склоняю голову, напряженно всматриваясь в мягкое лицо Таллулы.
— Вы же в курсе, что я тренируюсь с Фрэй во время обеда и после полудня.
Иногда даже утреннюю пробежку мне приходилось делить с рыжей девчонкой, но я умолчал об этом, почему-то постыдившись того, как прозвучит факт того, как много времени я провожу с ней, вслух.
— Именно поэтому я и спрашиваю, Александр. Ты говоришь, что тренировки тебя успокаивают. Стало быть, ты говоришь о тренировках персональных, или тренировки с Клариссой тоже входят сюда?
Я сразу отвожу взгляд, понимая, что сам загнал себя в эту яму. Хорошо, врать я не умею. Тем более, что с Таллулой это не прокатит, а моя совестливость потом замучает меня. Я тяну какое-то время, но когда понимаю, что женщина не отстанет, устало вздыхаю, запустив пальцы в волосы.
— Тренировки с Фрэй тоже входят сюда.
— Значит, тебе комфортно в ее присутствии?
— Если мы говорим только о тренировках, то да.
Таллула улыбается, зная, что мы с примитивной не очень-то любезны в присутствии друг друга.
— Сейчас мы говорим только о тренировках. Что ж, тогда расскажи мне, что ты чувствуешь, когда занимаешься с ней.
— В этом есть смысл?
— Ты слишком погружен в работу, Александр, — уже без всякой тени улыбки обращается ко мне женщина, — Ты серьезно относишься ко всему, возложив на свои плечи всю ответственность, которую только смог. И тебя не так много вещей радуют, поскольку ты просто не позволяешь себе расслабиться и пожить в свое удовольствие. Тот факт, что не только кто-то из твоей семьи может гордиться тем, что тебе комфортно в их присутствии, уже побуждает этот вопрос. Отключи свой мозг, не надо анализировать то, что собираешься сказать. Просто говори, я не собираюсь тебя судить за что-то или выносить какой-то вердикт. Я лишь пытаюсь помочь тебе снизить твое напряжение и облегчить твою ношу. Ты мало с кем говоришь о том, что важно для тебя, не говоря уже о том, чтобы просто поговорить о себе, Александр. Поэтому просто отключи сейчас свой разум, дай ему отдохнуть. Позволь сейчас поработать твоему сердцу. Душе. Говори то, что чувствуешь, а не то, что, по-твоему, правильно.
Ну как после этого промолчишь?
Я облокачиваюсь спиной о спинку своего кресла и опускаю взгляд на свои руки, пальцы которых нервно сжимаю в замок.
— Мне нравится тренировать Клэри, — с трудом, но признаюсь я, — Она не спорит со мной в эти моменты, наоборот, она пытается принять во внимание все, что я говорю. У нас будто возникает перемирие, и мы перестаем ругаться. Мне импонирует ее отношение ко мне и к тренировкам в целом. Фрэй всегда вежлива, тактична, она искренна. Мне хочется ее учить, потому что я вижу, что у нее получается. Что ей самой хочется. Мне нравится делиться с ней тем, что она ценит. И Фрэй удается скрасить мое одиночество. С ней … как-то теплее.
Я замолкаю, не смея поднять взгляд на Таллулу.
— Это очень хорошо, Александр. Я рада, что есть кто-то кроме Изабель, способный влиять на тебя таким образом.
Бросив в ее сторону осторожный взгляд, отмечаю, что женщина смотрит все еще тепло, без тени иронии или непонимания. Таллула все понимала.
— Тебе хочется о ней заботиться.
Снова оборонительно складываю руки на груди.
— Она же младше. И опыта у нее не так много.
Таллула вздыхает, качая головой.
— Это объективные причины, Александр. Мы сейчас не смотрим на это, и упускаем так же твое ярое желание защитить все свое окружение. Сейчас мы отключаем мозг, помнишь? Только сердце.
Мы молчим довольно долго, поэтому мне просто приходится заговорить первым, чтобы не терять драгоценное время.