Страница 19 из 201
Очнулась я на Земле, дома, в своей комнате, на собственной кровати, в том же белом платье, в котором была в Аду и в Мортемвалле.
– Очень странно... – промямлила я сама себе под нос. Тут в дверь слишком сильно и громко начали стучать. Это была мать, и еще она была недовольна чем-то, я бы даже сказала, раздражена.
– Открой, Алина! Я уже битый час не могу до тебя достучаться! К тебе знакомая из твоего долбанного Потустороннего Мира приехала! Вставай!
Я медленно отворила дверь, наполовину выглянула из комнаты, опершись о дверные косяки, и хладнокровно и злобно заглянула матери в глаза.
– Закрой свой рот! И не смей оскорблять Иной Мир, а то ты знаешь, что я могу сделать. Эта семья только и держится за счет моих подачек!
– Я... я не хотела. Прости, Алина, – моя мама по природе была очень кроткой женщиной, никогда в жизни не повышала голоса, но, видимо, события последних двух лет слишком сильно утомили ее и морально вымотали. Она стояла передо мной и дрожала, как осиновый лист, в светлых глазах застыли немые слезы. Я выдохнула, и весь мой гнев тут же сошел на нет. Мама ни в чем не виновата. Почему я тогда так ненавижу ее? Ответ очевиден: она позволила мне стать такой, безразлично относясь ко мне при жизни. Это удручало, честно говоря, но по-другому я просто не могла. Я недовольно поджала губы и хмыкнула.
– Вам... нужны деньги? – очень размеренно спросила я, не глядя на маму.
– Да... у бабушки закончились лекарства, продуктов нет, и... отцу, ох, нужна новая резина для колес, – стыдливо отчиталась та тонким голоском. Дьявол, и за что эта женщина полюбила такого козла? Я отрицательно помотала головой, мысленно доставая портмоне, в котором лежали наличные.
– Мама, послушай меня, и разведись с отцом, – внезапно для себя начала я неожиданный разговор. Она округлила глаза и осмелилась посмотреть мне в лицо. Ее бледность и усталый вид поражали меня. Зачем она так надрывается?
– Я не могу... – одними губами прошептала она, словно боялась, что ее услышат.
– Можешь, только отчего-то не хочешь. Страх, – жестко отрезала я, прищурившись, протягивая ей десять тысяч рублей. Мама дрожащей рукой взяла деньги, тихо поблагодарив, а затем ушла на кухню, чтобы спрятать купюры от отца.
Я же вышла в прихожую и увидела недовольную Оливию, которая была одета по-городскому. Она шикарно смотрелась в этом темно-синем платье, черных чулках, туфлях на высоких шпильках, и кожаной черной куртке с синим шарфом. Ее длинные волосы цвета темного шоколада изящно лежали волнами.
– Тебя выпустили из Ада? – несколько удивилась я.
– Ага. Сама в шоке! Вызывает меня такой к себе Люц и говорит, значит, мол, типа знай меру в сексе, не перегибай палку, выполняй задания, а лишнего ничего не делай, и все ок будет, а пока я тебя освобождаю: иди отдыхай на Земле несколько неделек, да и Алине передай, чтоб отдыхала, и чтоб я вас в Аду не видел, пока вам весточки не придут.
Я усмехнулась.
– Вот как?
– Да, а потом он сказал, что далече будет какое-то супер-важное и сложное задание. Ты не знаешь, что за задание нас ждет? – подруга была чуть взволнована.
– Без понятия, – грамотно соврала я.
– Ну, черт! Мне же интересно! – Оля чуть подпрыгнула от досады. Тут в разговор вмешалась мать.
– Прошу прощения, что отвлекаю, но сейчас полпятого утра... Вы не могли бы... – мать боялась, что я опять сделаю ей больно в моральном плане, а потому говорила до жути неуверенно и смиренно.
– Мы уже заканчиваем, – не скрывая недовольства и жесткости, оповестила я. – Надежно спрятала деньги? Не дай Дьявол, Максим пронюхает, где они. Опять же пропьет...
– Конечно, – кивнула мама.
– Ради всего грешного, ну, не давай ты ему денег. Я устала слушать его пьяные вопли. И дружков его на порог не пускай, а иначе я устрою тут смертоубийство и публичную казнь. – Она не выдержала и всплакнула от тяжелой жизни. Ничего не ответив, мама ушла в свою спальню. Оливия укоризненно посмотрела на меня. Я грузно вздохнула. Потом моя подруга заговорила:
– Я, конечно, понимаю, что при жизни они были не лучшими родителями, особенно твой батя, это, вообще, отдельный разговор... но за что ты их так? Я со своими мирно живу... ну не живу – поддерживаю контакт... духовный.
– Оля, ты ничего не знаешь. Если бы не эти люди, которых я столько лет называла «родителями» до своего обращения, я бы не скатилась в Ад, я бы не стала демоном – у меня была бы нормальная, обычная, хорошая жизнь типичного подростка, я ведь лишилась детства из-за пьяных дебошей этого урода, из-за безразличия матери и ее страха дерзнуть отцу. А бабушка? Мне так ее жаль! Несчастная старушка слегла, узнав о моей недоброй участи. И сама я превратилась в невесть что. И сейчас я чувствую себя лет на семьдесят: будто бы вся моя жизнь давно прошла, но опыт от нее я имею уже в каких-то малолетних годах. Это меня угнетает. Мало того, так я еще и внутреннего мира лишилась... А без него мы не способны на какие-то человеческие, теплые чувства. Мы можем лишь питать иллюзию того, что любим кого-то, что нам кто-то нужен, что мы рады или огорчены – все закономерно, и это меня убивает.
– Белинская, а меня иногда убивает твоя чересчур заумная речь... – ласково и снисходительно усмехнулась подруга.
– Хах, да, прости... Ладно. Зачем ты приехала? – сменила я тему, попытавшись улыбнуться.
– Хотела проведать тебя, – посмотрела мне в глаза Оля.
– Ух, милости какие, – иронично произнесла я, состроив губы в трубочку.
– Можем съездить куда-нибудь? Ну, там... в клуб или в бар. А можно по магазинам? – начала предлагать она.