Страница 119 из 120
На мгновение я замерла. Успокоилась, насколько это было возможно. Первые слова, старой, применяемой ещё в академии магической считалочки выплыли из глубин сознания медленно и неохотно, но с каждым словом сознание начинало медленно, но верно проясняться. Откуда они взялись? Как я вообще смогла их вспомнить, учитывая сколько лет назад прибегала к этом простому, но действенному способу концентрации? Заклинанию-считалке меня научил ещё папа. Вся его прелесть заключалась в том, что оно позволяла достичь сосредоточения именно в таких ситуация, когда юный менталист начинает паниковать уже находясь в ментале. Кто бы мог подумать, что мне когда-нибудь снова придётся к нему прибегнуть.
Я говорила всё быстрее и быстрее, словно наяву ощущая, как мысли становятся острее, сознание проясняется, а собственные мысленити уже не кажутся непроходимой стеной. Когда слова в моей голове слились в один поток, попав в резонанс с потоками ауры я собралась и, наконец, изо всех сил рванулась обратно в реальный мир.
Вот только ждал меня совсем не он.
Когда я уже почти смогла выбраться обратно, моё сознание попросту снесло другое. Огромное, сильное, яркое, живое.
Я словно задохнулась. Словно я разморенная плыла в водах летнего моря и вдруг меня с головой накрыло ледяной волной, опрокинуло и течением утащило на дно, где холод сковал тело и делая его непослушным, чужим.
А потом пришла боль.
Тысячи нитей, связывающие мою душу, моё сознание и тело – рвались. Когда перерезало первые из них сознание, словно залило кипящей смолой, а тело выгнулось, корчась в судорогах. Короткая передышка, должно быть один удар сердца, и вновь… С каждым разом боль становилась всё меньше. Отклики тела всё приглушённей, а потом… неведомая мне воля перерезала нить ментального канала. Когда-то ненавистного, после привычного и удобного, теперь же… Сознание не просто обожгло болью, Боль стала Сознанием.
А где-то совсем рядом, я это отчего-то знала точно, корчился от боли Рааэль эль Лиарро-Вель, герцог ан Маэрский, мой невыносимый, упрямый, скрытный, и самый любимый супруг, а рядом с ним… рядом с ним рухнул без чувств император Объединённой Империи Дельгеран Гертеррион VII. Ему тоже, должно быть было больно. Что-то огромное и беспощадное выкачивало из императора магические, а затем и жизненные силы с жадностью голодного ребёнка, припавшего к материнской груди. Он был императором, магом, просто сильным и достойным человеком и всё это умирало сейчас вместе с ним только для того чтобы дать силы тому огромному Нечто, что росло и обосновывалось сейчас в теле, еще несколько минут назад принадлежавшим мне.
Замерев призрачным силуэтом, я смотрела на саму себя со стороны, содрогалась от отголосков боли Рааэля и не плакала, наверное, лишь потому, что призраки не умеют плакать. Всё было кончено. Наш противник нас переиграл. Теперь я это понимала. Та, что когда-то была мной презрительно скривила лицо, и даже не удостоив прощальной речью злодея, победившего героя, поднялась с дивана и прошла сквозь мой, повисший посреди комнаты призрак.
Откуда то я знала, что сейчас девушка подойдёт к двери в святилище. Откроет замки, для неё они не могли стать преградами, возьмёт Око, а после… попросту исчезнет из коридора, где любые перемещения были в принципе невозможны.
Я знала, я чувствовала, я понимала. И не могла. Не могла ничего. Ни воспротивиться, ни помешать. Даже слова – они тоже отчего не хотели произносится. Для меня всё было кончено. А впереди ждала лишь Грань. Та самая Грань, за которую так мечтал попасть предок Рааэля ирр Индир Гаэрнару-шер-Эрнеру, и которая совсем не привлекала меня. Вот только кому до этого было дело.
Лёгким усилием воли я проплыла сквозь лестницу, затем вверх и оказалась в той самой лаборатории великого императора, которую так и не успела посетить при жизни.
Рааэль склонился над телом императора, пытаясь ещё хоть что-то сделать. Но мы все: и я, и Рааль, и император, чья душа уже отделилась от тела и взирала на всё происходящее с задумчивым интересом, уже знали, что было поздно и что бесполезные попытки моего мужа хоть что-то предпринять были скорее жестом отчаянья и безысходности, но кто мы такие, чтобы лишать последнего живого из нас такой малости.
И мы ждали. Спокойно. Неторопливо. Ни мне, ни императору торопиться уже было некуда. Наконец… Рааль остановился. От бессилия он уронил лицо в ладони и зарычал низким вибрирующим полухрипом.
Гертеррион, посмотрел на него долгим и каким-то всё понимающим взглядом, подплыл совсем близко и прошептал что-то на ухо, а потом… потом он исчез. В одно мгновение. Ещё мгновение назад в шага от меня стоял призрак бывшего императора и вот сейчас его уже не было, видимо Грань, уже давно звала его и теперь не упустила возможности заполучить в свои объятья навсегда.
Я же подплыла к склонённому над телом умершего уже императора Рааэлю и невесомо, призраки ведь не могут иначе, коснулась его волос.
Полуэльф вздрогнул, словно ощутил моё прикосновение на самом деле, и поднял глаза. Нет, он не видел меня, не мог… И в тоже время. Глядя в эти родные глаза, что временами превращались в чёрные дыры, временами замирали, скованные льдом равнодушия, а временами… сияли едва уловимой, совершенно непривычной, но тем более ценной, нежностью и любовью. Сейчас же эти глаза были наполнены болью. Он тоже всё знал. Знал. Чувствовал. И тоже не понимал ничего.
- Прости меня, - слова сорвались с моих призрачных губ прежде, чем я подумала, но в тоже время они и были самыми правильными.
Вряд ли бы я осмелилась продолжить, даже сейчас, не будучи уверенной, что меня вообще хоть кто-то слышит я не смогла бы сказать в слух, за что именно просила прощенья. За то, что оставляю его одного, за то, что им теперь предстоит сражаться с неведомым противником в одиночку, за то, что так глупо подставилась и позволила убить себя и за то, что так и не сказала, как люблю его. Или может быть уже вернее говорить любила?