Страница 71 из 75
— Никогда не смей играть со мной..,— звучало это угрожающе.. и пришлось прочувствовать, как злость парня передается ей. Голова начала кружиться, отвергая чужое вмешательство. Даниэль не могла понять, кажется ей это или она сама додумывает. Неужели она ощущает его мысли? Этот надменный ублюдок считал, что его желают все?! Что она должна разомлеть, прижавшись к нему? Что ему принадлежит всё, что он видит?! Она?— Сволочь, ты ни перед чем не остановишься! Ты готов трахнуть меня прямо здесь, взяв силой!? — Лайтинг стиснула зубы, ощущая жгучую ненависть и презрение к этому человеку. Забыв о боли, она хлёстко ударила костяшками кулака по лицу Кэлума. Он запрокинул голову, когда острая боль сдавила переносицу. Дальше ее борьба походила на истерику обезумевшего животного, запертого в клетке. Она раз за разом била его по лицу, боясь остановиться, не видя перед собой ничего, словно ненависть ее была слишком испепеляющей, а Кэлум, как гранитное изваяние, отчего то не проявлял никакой инициативы, не позволяя себе блокировать ее удары.Все изменилось, когда Лайтинг очнулась... или выдохлась, потому что дыхание сбилось, и увидела лицо парня. Несмотря на ссадины и кровь, текущую ручьем из носа и разбитых губ, он казался полным сил и невозмутимого презрения.Ей показалось - в нем не осталось ничего человеческого. Бледная кожа в разводах бордовой крови, тёмные волосы отливали металлом, из под челки безжизненно, подобно сапфирам, обреченно сверкали глаза. Губы сложились в презрительном оскале. За спиной кружил чёрный туман, пожирая тело принадлежавшее парню. "Все дороги ведут в ад, если не успеешь освободиться.." Сдавив горло Лайтинг, Диквей тяжело выдохнул, словно кто-то невидимый прислонил к его ребрам острый клинок, вдавливая, протыкая одежду и кожу. Девушка с розовыми волосами непонимающе смотрела на него и во влажных изумрудных глазах Кэлум видел свое отражение....Он не стал ее целовать. Он нагнулся и осторожно коснулся щекой ее скулы, оставляя на коже порцию свой крови. Почти незаметно, но даже это причиняло боль. Такую боль, которая парализовало все тело, не позволяя шевелиться..— Когда нибудь, претенциозная стерва, — едва слышно прошептал он,— я получу ответы на все свои вопросы. Когда - нибудь, я расскажу тебе, какой ценой ты мне обошлась.........**********4 года спустя.Диквей Люциус Кэлум смотрел вниз, сквозь переливчатые стекла, будучи на сороковом, кажется, этаже. Небоскреб пропах городским смогом, его изящная пустота раздражала, напоминая огромную клетку. Отныне он всегда будет жить здесь, всегда на виду, всегда в блеске и пустоте.Всегда в одиночестве.Когда-то он боролся с отцом, участвовал в мелких «битвах», сражался за то, чего не знал. Он искал свободы, способа избежать власти над миллиардами, способными покрыть половину задолженности его страны, и парой миллионов людей с различными судьбами. Зачем ему строить благополучие и поддерживать внутренний рынок? Зачем ему это все?Корпорация стала чудовищем, которое пожирало жизни и ресурсы. Оно пожирало и жизнь Кэлума, не способное дать ничего взамен. Кому нужны роскошные дома и машины, почти безграничные возможности удовлетворять любые прихоти, когда душа просит иного? Когда желаемое невозможно осуществить ни за какие деньги.Парадоксально, но самые важные «подарки» судьбы невозможно купить, невозможно заслужить, невозможно потерять. С ними можно только смириться, может быть, потому он еще терпит ее?Стелла всегда стоит за его спиной, преданная и обманутая им. Впрочем, Кэлум ничего не обещал ей.Нет, это не назовешь любовью, это выгода, а она слишком глупа, чтобы искать другие причины.Эгоистичная, она думала, что красоты достаточно, чтобы вызывать любовь. Самонадеянная, посчитавшая, что время переупрямит парня, согнет, повернет к ней лицом. Глупая, если верила, что хотя бы раз одерживала над ним победы.Кэлум просто использует ее, безжалостно мстя той, что не захотела его принять, не захотела поддержать в его пути своим яростным светом. Он будет довольствоваться полуугасшей звездой, раз сверхновая когда-то обожгла ему руки. Он заставил пожалеть ее, пожелавшую светить бескрайнему небу, а не ему, в бесконечной тьме, заключенному в вечную ледяную пустоту.Порой Диквей просто ненавидит Стеллу, но все не решается ее оставить. Уйдет она, и он снова будет один, отчего ему невыразимо тошно, как будто бы ему в глотку заливают ледяной свинец, издеваясь над всеми законами природы и физики.Он ищет способы, ищет отдушину, то, что спасет его. Ищет хотя бы самую слабую форму любви, чтобы узнать, какая она. Ему кажется, что любовь как-то связана с теплом и светом, слышал, что она бывает между родителями и детьми, учителем и учеником, возлюбленными и между Богом и человеком. В Богов он не верил, учиться устал, быть любимым не мог, а потому думал стать отцом.Но и этого не случилось, а Стелла все чаще вызывала отвращение, хотя он, кажется, привык к ее телу, пустым разговорам и молчаливой печали. Женщина не глупа, когда дело касается чувств, но не всегда может противостоять им. Все чаще Кэлум сидел на краю постели, всматриваясь в угасающие ночные огни, ощущая на коленях шелк, спадающий складками, раздражающе переливчатый. Его обнаженные плечи чувствовали ночную прохладу и робкие прикосновение тонких пальцев. Стелла обнимала его со спины, оплетая тонкими, все еще детскими руками, а ее золотые волосы щекотали ему шею. Ее кожа казалась матово-бледной, как слоновая кость, а дыхание было отчего-то холодным и свежим. Только кончики ногтей имели розоватый оттенок, как у маленьких раковин, найденных в чистом песке, что как-то делало Стеллу живой и настоящей.Оба часто сидели так: он, привычно отвернувшись, думая о другой, чувствуя нежное тепло вместо желаемого жара, и Стелла, усталая, с бессильно поникшей головой.Они почти не говорили, разве что по-деловому:— Ты придешь?— Нет, — отвечает Кэлум, когда пресыщен.—Да, — соглашается он, когда нестерпимо одинок.— Не приходи сегодня, — говорит Стелла, когда ее гордость больше не может выносить происходящее. — Я не приду сегодня, — бросает Диквей ей в лицо, когда не может ее видеть.