Страница 112 из 134
Я всхлипываю, цепляюсь руками в свитер у него на лопатках.
Хоть бы не реветь, хоть бы не реветь.
Реву. И слезы оставляют пятна на крупной белой вязке.
— А вот если еще хотя бы раз попытаешься снять кольцо с такими идиотскими намерениями – заберу и поверю, что совершил ошибку.
— Больше не буду, - катаю лбом по его плечу и глупо улыбаюсь сквозь слезы. – Я боюсь таких зубастых соперниц, мой ты неумный мужчина. Я им закуска на один зуб.
Антон все-таки немного отстраняется, обнимает мое лицо ладонями и совершенно серьезно говорит:
— Но женюсь-то я не на зубастой суке, а на зареваном мопсе.
— Сам ты… - икаю, - мопс.
— Не, я уставший замученный Бетховен.
Мы стоим так еще минуту или две. Даже не хочется больше ничего добавлять к уже сказанному, потому что самое главное я уже услышала, и прямо сейчас даю себе обещание больше никогда не спешить с выводами и не торопиться решать недопонимания радикальными способами. Ведь я только что могла остаться… без него. Он мог бы не останавливать меня, позволить мне совершить импульсивную глупость - и наш короткий роман без продолжения стал бы просто вырванными из тетради страницами.
Но раз мы пережили нашу первую ссору и даже не пришлось использовать бинты, пластыри и шины, то самое время вскрыть еще одну проблему. И сделать это нужно прямо сейчас, пока я под завязку заряжена уверенностью в поддержке своего мужчины.
Я провожу Антона за дом, там, где у бабули сложенный из кирпичей мангал, и где мужчины готовят мясо. Антон пожимает руки всем, даже Саше, который протягивает ладонь с явной неохотой.
— Можно тебя на минуту? – спрашиваю его, и мой бывший удивленно приподнимет брови, как будто я призналась, что собираюсь устроить ему трепанацию.
— Что случилось?
— Можно поговорить с тобой не здесь? – с нажимом повторяю я.
Саша прекрасно разбирается в цифрах и у него идеальный нюх на удачные сделки, но иногда он не понимает элементарных намеков. Или, возможно, делает вид, что не понимает, когда это играет ему на руку.
Отец внимательно следит за нами, но не вмешивается.
Саша откладывает на край стола шампур, на который нанизывал замаринованные куски курицы, просит отца слить ему на руки и идет за мной. Пару раз пытается спросить, в чем дело, но я нарочно отмалчиваюсь.
Ребенок Наташи уже во дворе – играет с Анечкой. Возможно, это только мое буйное воображение, но когда мы случайно сталкиваемся взглядами, мальчик смотрит на меня, как на врага. С оглядкой на то, что я, нехорошая тетя, украла у него спутника для игры, это вполне логично.
— Ты можешь перестать играть в молчанку? – раздражается Саша, когда открываю дверь и жестом предлагаю ему войти в дом первым. – Что за очередная хрень у тебя в голове.
— Моя очередная хрень – ты и твоя жена, - огрызаюсь я.
Это… почти приятно.
Не держать в себе злость, не гасить ее собственным покоем. Расплачиваясь убитыми в хлам нервами и испорченным настроением, а быть как все – злой, когда хочется злиться, раздраженной, если что-то не нравится. И сукой, если окружающие этого заслуживают.
Наташа до сих пор в той комнате, где Антон играл с ее ребенком в «Монополию», и игровое поле разложено на том же ходе, как будто ей даже в голову не могло прийти, что Антон не вернется. Мне даже приятно чувствовать злорадство в этот момент и не стыдно за эти чувства.
Я снова пропускаю Сашу вперед, захожу следом и закрываю дверь до громкого щелчка.
Пора сделать то, что так часто делают герои моих книг – встретить врага лицом к лицу. Даже если это неравный бой двое на одну.