Страница 104 из 134
Глава сорок седьмая: Йен
«Бабуля делает пироги» - это личный маленький праздник Воскресенских.
Обычно, она сама выбирает подходящие выходные. Не доверят гидрометцентру и любит говорить, что мудрость предков и приметы – лучший прогноз погоды, чем «у вас там в телефоне». В выбранный день они с сестрой – бабушка Тома живет с ней уже больше пяти лет, с тех пор, как не стало дедушки – закатывают рукава и начинают делать пироги по всем правилам домашней выпечки. На выстоянном тесте, с разными начинками, в маленькой печке на дровах, которую сложили на заказ еще лет десять назад взамен старой, которая чуть не стала причиной пожара.
В общем, все это проходит весело, потому что все собираются к полудню и получают задания: мужчинам – колоть дрова и носить воду, женщинам – лепить пироги каждой свободной парой рук, а вечером бабуля достает домашние настойки из вишни и винограда, и мы устраиваем «праздник желудка».
Так что, чтобы доехать вовремя, мы с Антоном встаем часов в семь. Собираемся, плотно завтракаем – в следующий раз поесть получится только на пироговом пиру – по дороге заезжаем в магазин за угощениями и приезжаем к бабуле как раз почти к полудню.
Я сразу замечаю, что во дворе уже стоит Сашина машина и машина моих родителей. Сергеевых нет, но я даже в машине слышу громкий смех Сашиного отца. Он у него вообще большой любитель посмеяться от души, часто даже над гнутым пальцем. Мне всегда казалось, что это от него у Вики такой беззаботный характер и негаснущий оптимизм.
Машины Вадика нет. У Вики есть какая-то маленькая китайская машинка, но она разбила ее еще в прошлом году и говорила, что они с Вадимом решили повременить с ремонтом и вложили деньги в покупку внедорожника для него.
Первыми нам навстречу выходит моя мама. Сразу становится стыдно за то, что намеренно избегаю разговоров с ней уже который день. Не считая того ее звонка, все наши «переговоры» были через папу: он знал, как мое здоровье, что со мной и почему нам с мамой лучше какое-то время не разговаривать.
Поэтому, пока Антон ждет возле машины, я иду к маме навстречу, чувствуя себя провинившейся девочкой, которой придется признаться, что она разбила любимую фамильную вазу. Мама кутает плечи в вязаный шарф – сразу вижу, что это очередной подарок Анечки – и молча смотрит на меня, когда подхожу на расстояние объятий. У нее круги под глазами, красные венки в глазах и отсутствие маникюра, а моя мама, хоть и не любительница обманывать возраст, никогда не пропускает поход в салон, откуда возвращается с чумовой росписью.
— Йени. – У нее ломается голос. – Ты как будто повзрослела за эти дни.
Я просто прижимаюсь к ней, кладу, как в детстве, голову на плечо, и с облегчением выдыхаю, когда мама крепко обнимает меня в ответ и баюкает.
У нас с ней очень сложные отношения. У нас все очень запутано и непонятно, и совершенно не очевидно для окружающих, но только потому, что никто не знает, на каких костях и крови построено наше нелогичное сотрудничество. Одно я знаю точно, хоть и люблю делать вид, что это не так – она всегда будет биться за меня до последнего, даже если останется меньше одного процента надежды.
— Мам, прости, пожалуйста. – Очень стараюсь не реветь. – Я тебя очень-очень люблю, правда. Ты во всем права. Я должна… Но я не могу сейчас. Обязательно все расскажу ему, обещаю.
Она молча кивает и заботливо поправляет заколку у меня в волосах. Если бы рядом не было посторонних – еще бы и косы мне завязала, совсем как в школе, когда вела за руку на сентябрьскую линейку.
— Мам. – Мы с Антоном договорились, что объявим об этом вдвоем, но я не могу сдерживать распирающее счастье. – Я замуж выхожу.
Она отстраняется, внимательно изучает мое лицо и на этот раз даже не говорит ни слова против. Только поправляет волосы дрожащими пальцами и пытается сдержать счастливую улыбку.
— Солнышко, он хороший? – Поверх моего плеча смотрит на Антона – и снова на меня.
— Самый лучший, мам.
— Ты счастлива, Йени? – Обхватывает мое лицо ладонями, пытливо смотрит не в глаза – прямо в душу. – Ты уверена, что это не слишком быстро?
— Я уверена, что он – мой мужчина, понимаешь?
Этим словам нужно было быть произнесенными, чтобы все пазлы моей больной души встали на свои места. Я ведь правда нашла Того самого человека. Не из девичьих фантазий, а настоящего, живого, которого приятно чувствовать рядом под одеялом, ждать после работы, видеть даже когда он злится и хмурится, и кому-то очень громко вычитывает в трубку.
— Только это пока секрет, хорошо? – Я потихоньку вытираю ей слезы пушистыми кистями шарфа. – Мы с Антоном хотели все сказать вдвоем.
Я хочу сказать что-то еще, но теряю мысль, когда мимо меня несется мальчишка лет шести и с громкими криками «Антон приехал!» бросается на шею моему майору.
Нетрудно догадаться, чей это ребенок. В нашем клане Сергеевых-Воскресенских кроме Саши, Вики и меня больше некому преподнести наследников. Викин не мог вырасти в почти первоклассника всего за неделю, у меня с детьми… все настолько зыбко и неясно, что я стараюсь вообще об этом не думать. Остается Саша, у которого как раз теперь есть уже приемный мальчишка подходящего возраста.
В голове толкаются мысли о том, что бывшая моего Антона и Саша разошлись. И что ее здесь быть не должно: ни одной, ни с ребенком. И что мне нужно радоваться, если они с Сашей помирились и раздумали разводиться так же скоропалительно, как поженились.