Страница 102 из 134
Глава сорок шестая: Антон
Очкарик медленно разжимает пальцы, косится на коробочку, словно на маленькую гранату, чека от которой осталась в моих руках.
— Это что? – Вопрос такой тихий, что читаю его по губам.
— Посмотри и узнаешь.
— Это мне? – нарочно тянет время.
— Другой женщине, который бы я хотел это дать, и близко нет.
— Антон… - Она морщит лоб, огорченная отсутствием прямого ответа на свой вопрос.
— Тебе-тебе, - сдаюсь я. – Открывай уже.
Йени потихоньку, как будто боится случайно выпустить из ящика Пандоры все печали человеческие, приподнимает крышку. Моргает. Закрывает. Снова моргает и икает.
О любви между нами говорить точно еще очень рано, но уже сейчас я готов подписаться под тем, что ее вот такие смешные реакции вызывают у меня искреннюю довольную улыбку.
— Там кольцо? – переспрашивает Очкарик.
— Вроде да, что-то похожее.
— Там кольцо, - теперь уже не вопросительно, а как будто ставит точку под тем, что у нее не случились галлюцинации. – Оно… помолвочное?
— Ага.
— И… ты даришь его мне?
Я пару секунд делаю вид, что размышляю над формулировкой, а тем временем открываю коробку в ее руках, достаю кольцо и молча надеваю на безымянный палец. Надо же, и с размером угадал как раз. Скажем спасибо моей наблюдательности.
— Малыш, давай поженимся?
Она снова икает.
— Мне уютно с тобой, тебе безопасно со мной. Вместе у нас получается спокойно и комфортно. Ты умеешь заниматься домом, я неплохо зарабатываю и буду обеспечивать семью. Жить будем здесь. Летом планирую брать «Мини», если сдашь на права – будешь кататься в город к родителям, когда захочешь. О детях подумаем через пару лет.
Ей нужно время, чтобы переварить мои, совсем не похожие на романтическое предложение руки и сердца, слова. По крайней мере, я не сказал ни слова не правды, озвучил все то, на что опирался сам, когда пришел к логичному решению о браке.
— Звучит, как предложение о сотрудничестве, - наконец, нарушает молчание малышка.
— Оно самое и есть. Прости, что без соплей и клятв любить тебя до крышки гроба. Я надеюсь, что мы проживем долгую спокойную жизнь, так что пока не очень хочу готовиться к земле.
Она нервно смеется, кончиком пальца трогает камень и одергивает руку, как будто от горячего.
— Извини, что не такой большой, чтобы увидеть с Марса, - без намека на сожаление говорю я, - но он настоящий.
Почему-то девочкам важно знать, что мужчина готов ради них на такие финансовые подвиги.
— Мне все равно, даже если бы это был осколок с висюльки люстры твоей бабушки, - шмыгает носом Очкарик, делает шаг, обнимет меня крепко – чуть не душит.
Чувствую влагу на щеке, всхлип, который проходит волной по всему щуплому телу, и обнимаю ее в ответ. Почему-то даже не сомневался, что выдаст что-то совершенно ванильное. Все же она точно немного без царя в голове, и пора привыкать не мерить ее реакциями других женщин. Это и хорошо, и плохо, потому что «читать» Очкарика может быть сложнее, чем я думал.
— Спасибо, мужчина, - сквозь слезы еле слышно выдыхает она.
— Женщина, подожди, я не понял – ты согласна или как?
— Согласна, согласна, согласна, согласна, согласна…
Приходится поцеловать ее, чтобы прекратить эту заевшую мелодию.
И только через пару минут, когда Йени перестает всхлипывать, успокаивается и смотрит на меня сумасшедшим сияющим взглядом, вспоминаю, что она собиралась сказать что-то важное.
— Это… ерунда, - отмахивается малышка. – Просто голова до сих пор болит. Хотела съездить в больницу, если ты не против.
— Давай договоримся: все, что касается твоего здоровья – не ерунда, - стучу ее пальцем по носу, чтобы отложилось, наконец, в голове. – Завтра утром поедем. Заодно встречусь с приятелем, который поможет устроить нам быструю роспись.
— Насколько быструю? – продолжает сиять она.
— Допустим… через пару дней? На неделе получим свидетельство, в выходные можно сделать выездную церемонию. Только, малыш, давай без пышной свадьбы? Меня от пафоса и на работе тошнит.
— Я совершенно и полностью согласна с тобой во всем, мужчина, - торжественно, как брачную клятву, произносит Йени.
Значит, я точно не ошибся в выборе.
Уже за ужином, который мы проводим на балконе, на паре одеял и завернутые в плед, все-таки рискую рассказать Йени о том, что мне названивала ее подруга. Все это очень странно, и я бы не удивился, если бы за такими звонками и внезапными попытками разоблачить лучшую подругу, пряталось желание влезть между нами. Уж не знаю, кем сгенерированное – ее подругой или моей бывшей. Обычно, если начинаются женские дрязги, лучше начать разговаривать друг с другом и не отмалчиваться, чтобы не помогать змеям плести их заговор.
Малышка внимательно меня выслушивает. Краем глаза наблюдаю за ней - и сразу видно, что происходящее для нее не новость: аппетит у Очкарика явно пропадает, и она как-то очень по-детски прячет руку с кольцом под одеяло, как будто я вдруг могу передумать и забрать назад свое предложение.