Страница 1 из 98
Самолет набирал скорость. Удобное кресло бизнес-класса лишь слегка успокаивало мое чувство нарастающей тревоги. Больше всего на свете я не любил две вещи: долгие перелеты и недосказанность. И сейчас по иронии судьбы они совпали. Уже три часа я не мог дозвониться до своего дяди, после того, как увидел множество непринятых от него. Чувство упущенного времени не покидало меня.
Прошлой ночью мой дядя – Эдгар Молотов – влиятельный человек Насибирска, отличавшийся сложным характером, жестким нравом и низким голосом, позвонил мне. Обычно его нечастые звонки всегда сопровождались вопросами про личную жизнь и здоровье моей матери – жены покойного брата. Но в тот раз все было иначе. Звонок раздался глубоко за полночь, когда в его городе шел пятый час утра.
– Здравствуй, Рома! – Пробасил дядя, – Надеюсь не разбудил тебя, ты ведь не спишь в это время?
– Здравствуй, дядя, – в тон ему ответил я, освобождаясь от крепких объятий своей подруги и садясь на край кровати, – нет, пока не сплю…
За моей спиной кокетливо засмеялись.
– Прости за поздний звонок, сынок, но… тут возникла такая ситуация, решить которую мне поможешь только ты…
– Что-то случилось?
– И да, и нет. Мне нужно, чтобы ты прилетел ко мне.
– В Насибирск? Когда?
– Знаю, у тебя дела… работа… но хотелось бы в течение нескольких дней, – что-то в дядином голосе смутило меня. Впервые в нем отразился его возраст – 61 год.
– Что-то с тобой? Здоровье? Работа?
– Работа, да, Рома. Так ты сможешь?
– Конечно. Завтра решу все дела и постараюсь прилететь. Знаешь же, как у нас бывает? Одни вкалывают, другие загорают.
– Каждому свое.
– Знаю. Только скажи мне, что…
– И еще одна просьба, Рома, – перебил меня дядя.
– Да?
– Ни говори о нашем разговоре своей матери, ладно? Избавь Анну от лишних переживаний, договорились?
– Хорошо.
– Вот и отлично, сынок. Позвони тогда завтра, как прояснится с прилетом. Прости еще раз, что так поздно. Рад был поговорить.
– Дядя?
Но в трубке уже слышались гудки. Это был самый странный наш с ним разговор. Борясь с искушением набрать его номер, я обернулся от прикосновения ладони к спине. Подруга лежала, слегка укутанная в белую простыню. Спутанные полосы падали темными локонами на обнаженную грудь, а длинные ноги демонстрировали соблазнительные движения. Ее образ постепенно завоевывал мое сознание. Рука девушки вспорхнула вновь и тонкие пальцы поманили меня.
А надо было тогда устоять и что-то сделать. Сейчас, сидя в самолете, я это понимал. Но вчера я решил поддаться соблазну, а утром стал просто собираться на работу, как и всегда. Моя гостья спала, но я знал, что она уйдет задолго до моего возвращения.
Работа не могла отпустить меня по первому велению. Компания «Инфоверм», где у меня была должность первого помощника начальника охраны, занималась информационными системами в сферах торговли, транспорта и недвижимости. В список ее возможностей входило осуществление и контроль передач данных различных фирм и предприятий, создание единой базы данных для торговых сетей и борьба с пиратством. Дресс-код диктовал что-то среднее между спортивным и классическим стилем – темные штаны, рубашка, спортивный пиджак и кроссовки. Свои волосы средней длинны, я всегда зачесывал назад, пусть и для данной работы такой образ не совсем был уместен. Мобильный телефон завибрировал у меня в кармане, когда я уже захлопнул дверь квартиры. Идя к лифту, я посмотрел на экран – звонил не дядя, как подумалось сразу.
– Привет, ма! Ты чего?
– Привет, сына, – услышал я мягкий голос матери, – знаю, ты собираешься на работу и все такое…
– Да, все нормально, говори.
– Сон просто плохой видела…
– Сон? – Я мысленно расслабился, – Какой сон, мама?
– Про тебя, про дядю Эдгара… У тебя все хорошо?
– Хорошо, да.
– А Эдгар? Ты с ним чаще созваниваешься, чем я, как он?
Я выждал паузу и принял решение не говорить матери о ночном дядином звонке. Пусть плохой сон будет единственным, что ее расстраивало.
– И у него все хорошо, – ответил я уклончиво, – ты не переживай… К тебе заехать сегодня после работы? Как ты?
Моя мать была сильной женщиной, пусть и верующей в приметы и сновидения. После смерти отца она переехала в элитный дом на Волжской площади и жила одна в двухкомнатной квартире, по соседству с политиками, музыкантами, известными писателями и другими деятелями искусства. Ей шел 54-й год, но все, кто не знал и видел впервые, давали ей не больше 40. Даже смерть отца, изрядно потрепав, не смогла выбить ее из колеи. Мы пережили утрату вместе. Тогда мне было 19, я уже не жил с родителями, а снимал квартиру. Учился в Московском физико-техническом институте. Учеба шла паршиво, я еле успевал перекрывать долги. Когда пришла весть о смерти, то учеба потеряла для меня всякий смысл. Только он заставлял заниматься. Позже дядя Эдгар уговорил меня не бросать институт. А когда все же закончил его, то не придумал ничего лучшего, как пойти в армию и отслужить там два года в воздушно-десантных войсках, усовершенствовав там свое владение русбоем.