Черный глаз

Спал я этой ночью плохо, вертелся в постели, одолеваемый разными бессвязными снами, в которых сначала я убегал от страшного черного человека без лица, потом он от меня, а Лира кричала, зовя на помощь, после чего превращалась в Наташу…

Перед тем, как уснуть, я пытался прикинуть, к чему приведет сотрудничество с Валовым и как на это посмотрит отец, но ни к каким конкретным выводам, естественно, не пришел. Избежать сомнительной должности внештатного консультанта в это горячее время, когда полиция с ног сбилась, гоняясь за маньяком, а мы с Лирой дважды влипли в эпицентр событий, было невозможно. В конце концов, все мы на учете в ФСБ…

Чертик во мне, наоборот, был более чем доволен выпавшим на мою долю приключениям. В эти насыщенные событиями часы я чувствовал реальность происходящего всей кожей, понимал, что живу по-настоящему.

И, тем не менее, меня беспокоил вопрос: зачем я понадобился Валову? Что этот хитрый полковник службы безопасности увидел во мне, кроме умения кидаться в омут вниз головой?

Утром я проснулся с таким ощущением, словно всю ночь решал головоломки, читал учебники по высшей математике, а под конец надумал посмотреть пару-тройку фильмов ужасов. С распухшей головой я потопал в ванную и принял контрастный душ, который немного привел меня в чувство.

С запозданием вспомнив обещание Наташи ждать меня всю ночь, я не мешкая ей позвонил. Наташа подняла трубку почти сразу, призналась, что вчера действительно ждала меня примерно час, а потом уснула с Рафаэлем в объятиях. Я извинился за то, что не приехал, и рассказал о вчерашних событиях в рамках дозволенного Валовым. О том, что после встречи с «заказчиком» я стал свидетелем столкновения автомобиля преступника с полицейскими машинами, и меня из-за этого полночи допрашивали.

Наташа потрясенно охала и ахала и требовала больше никогда-никогда не устраивать встреч с заказчиками так поздно.

– Все буквально посходили с ума, – заявила она. – Уже и на улицу выходить страшно. Представляешь, Женя, вчера какие-то подонки избили Симеона Коровина, ну, того балетмейстера, который подарил нам билеты на этот чудесный спектакль. Проклятые гомофобы на улице разбили ему нос, когда он ставил машину на парковке. Он позвонил мне только что, старался говорить весело, но в голосе стояли слезы, я слышала… Ему надо было выговориться…

– Ужас, – сказал я.

Симеона Коровина я видел как-то раз и не горел желанием видеть его снова. Он был худ, гибок, элегантен, обладал невысоким ростом, выщипывал брови, красил губы, румянил щеки и даже для гея был чересчур манерен. Нетрадиционная ориентация так и выпирала из него, и я подивился, как в нашем не самом толерантном городе его не избили раньше.

Я признался Наташе, что я, как свидетель, должен сегодня повторно давать показания в полиции; она мне посочувствовала, мы мило поболтали и закончили разговор на вполне дружелюбной ноте.

Подумав немного, я позвонил Кире, но она не подняла трубку – то ли спала, то ли не желала со мной разговаривать. По крайней мере, я убедился, что не занесен в черный список: иначе мой вызов тут же сорвался бы.

Я позавтракал, оделся, расчесался и к 10.00 был полностью готов к труду и обороне. Без пяти минут десять на мобильный позвонили с незнакомого номера.

– Это Валов, – сообщила трубка густым басом.

– Ну конечно, – сказал я, рассматривая разбитую губу в зеркале на внешней стороне дверцы шкафа; отек немного спал, но шрамик остался, – вы знаете мой номер. Теперь я – агент национальной безопасности Гардер. Евгений Гардер. К вашим услугам.

– Пока что только внештатный консультант Евгений Гардер, – осадил меня Валов. – Выходите. Вас ждет машина у подъезда.

– Водолазы, как я понял, никого не нашли?

– Почему? Нашли много мусора, останки животных и даже – между нами – скелет годовалого ребенка, числившегося без вести пропавшим. Ребята старались. Но Слепитель ушел.

– Все ясно…

Когда я проснулся час назад, сквозь неплотно зашторенные окна в комнату проникал слабый солнечный свет, обещая ясный день, однако, когда я вышел из подъезда, кутаясь в шарф, с северо-запада уже дул пронзительный холодный ветер, по небу бесконечной чередой бежали свинцовые тучи, а солнце напоминало о себе лишь тусклым сиянием на востоке.

Между подъездом и детской площадкой стояла серая «Шевроле Нива» с государственными номерами. Я подошел к ней и, распахнув дверь, уселся рядом с водителем с таким видом, будто всю жизнь разъезжал на служебных машинах. Лира – как обычно, тихая и незаметная – сидела позади.

– Привет! – сказал я.

– Привет, – отозвалась Лира, а водитель, плотно скроенный тип лет сорока в очках с толстыми и слегка затемненными стеклами, что-то буркнул, дернув в мою сторону квадратным подбородком.

– Ну что, поехали на нашу вторую работу? – хмыкнул я.

– Был приказ доставить вас к жертвам маньяка, чтобы вы поговорили, – заговорил водитель гнусавым голосом. – В Управление отвозить вас приказа не было.

– С кем имею честь? – поинтересовался я.

– Сержант Никольский, – отрапортовал водитель.

– А имя?

– Юрий.

– А просто Юра звать вас можно?

– Э-э-э… – слегка завис сержант, отряженный сегодня исполнять функции личного водителя у двух штатских и, видимо, не получивший конкретных указаний относительно того, как себя с ними (то есть с нами) вести. Глаза за стеклами очков слегка косили. – Можно… Отчего нельзя-то…