Страница 35 из 132
Признаться, молодой учёный (впрочем, как и подавляющее большинство его коллег) не слишком жаловал такие вот вылазки «в поле», как они называли эти прогулки между собой (работа в лаборатории гораздо интересней). Особенно в первые дни после дождя. Израненная, обожжённая земля, голые остовы деревьев, бурая жижа под ногами, иногда переходящая в светлую корку подсохшей грязи – всё это навевает нерадостные мысли об апокалипсисе, о хрупкости и недолговечности собственного существования. Особенно тяжело, если вдруг находили грязную, мокрую одежду. Означать это могло лишь одно: кто-то неподготовленный проник на территорию Зоны отчуждения и погиб ужасающей смертью, превратившись в прямом смысле слова в удобрение для очередного поколения растений. Пока, правда, Бог миловал, самому Игорю подобные находки не попадались.
Однако, любовь – любовью, а производить замеры, собирать образцы и фиксировать визуальные наблюдения попросту необходимо. А потому рано утром на второй день после Дождя институт извергал из собственных недр 5-6 групп по 5 человек (двое учёных и три «самурая»), которые шли заранее определённым маршрутом. Возвращались группы в строго заданное время, одна за другой, ближе к вечеру. Здесь их ожидала обязательная дезинфекция, душ и плотный ужин – принимать пищу и даже воду в Зоне категорически запрещается в виду всё ещё высокой концентрации в воздухе ядовитых паров. Даже простое механическое повреждение защитного комбинезона может стать фатальным. Если какая-то из групп не возвращалась, по её маршруту отправлялась другая, укомплектованная пятью самураями. Их ждали до рассвета, а после объявляли пропавшими без вести. Откланяться от маршрута более чем на 20 метров строжайше запрещено, для экстренных случаев один из самураем брал с собой ракетницу, заряженную красной сигнальной ракетой. Прочие виды связи здесь совершенно отсутствовали, любой сигнал на расстоянии более 100 метров глушился неизвестным излучением.
Продолжительность «экскурсии» варьировалась от двух до семи часов и распределялась по жребию. Группы с малым временем «прогулки» собирали пробы близ института, другие, не размениваясь на местные образцы, сразу шли вглубь Зоны. Начальником маленького исследовательского отряда назначался кто-то из «самураев». Он в первую очередь отвечал за безопасность учёных, сохранность образцов и соответствие их продвижения временному графику. Главному «самураю» все подчинялись беспрекословно. Сегодня группе Игоря выпало путешествие на долгих пять часов.
Первые после Дождя «прогулки» считаются одновременно и самыми сложными, и самыми безобидными. На каждое мнение были свои причины. С одной стороны, очень тяжело морально: убивает жёсткий временной регламент, повышенные меры безопасности и общий пейзаж. С другой стороны, шансы встретить кого-то из мутантов, наткнуться на аномалию или артефакт практически равняются нулю. Конечно, всегда остаётся опасность наскочить на бусо или нэкомато. Но никто и не обещал шоколадных условий. Все, кто приходит сюда работать, отдают себе отчёт, что каждый час, каждая минута здесь может оказаться последней. Здоровье тоже никто не гарантирует. Однако каждому на личный счёт перечисляется очень солидная зарплата, в самой Зоне все находятся на полном обеспечении, да и для большинства учёных (особенно молодых) это прекрасная возможность продвинуться вверх по карьерной лестнице.
Покидая охраняемую территорию института, исследовательские группы, не мешкая, двинулись по своим направлениям. Передвигаться, конечно, предпочтительнее по дорогам. Вернее, по тому, что от них осталось. Растрескавшийся асфальт то и дело взрывается бугорками растительности, которая теперь либо высится впавшими в глубокий анабиоз исполинами, либо зияет пустотой разложившихся карликов, либо несёт следы присутствия почивших стариков. Ядовитые испарения (не такие густые, как первый день, но всё-таки!) сильно искажают видимое пространство, а пробивающиеся сквозь желтоватый туман солнечные лучи создают причудливые сверкающие образы. Заблудиться при таких условиях очень просто, а дорожное покрытие, какое бы оно ни было - прекрасный ориентир. Однако сходить с более-менее устойчивого участка всё-таки приходится – собрать все требуемые образцы прямо на дороге невозможно в принципе. Контейнеры и колбы с образцами отправляются в съёмный наплечный герметичный рюкзак из непрозрачного полипропилена. Визуальные наблюдения фиксируются на диктофон, встроенный в шлем гермокостюма и встроенные же камеры наблюдения.
Гермокостюм, надо сказать, заслуживает особого внимания. Это комбинезон из специально разработанной наноткани, защищающей от разного рода излучений, грязи, лишней влаги, пыли и отравляющих испарений. Внутри комбинезона поддерживается наиболее комфортная для человеческого тела температура и влажность – своеобразный климат-контроль. На голову одевается шлем-капюшон, оборудованный мощными динамиками для поддержания разговора и звукоуловителями – слышать, что происходит вокруг. Руки защищают отстёгивающиеся перчатки из той же ткани, хотя и несколько усиленной, чтобы можно было брать в руки артефакты – Дары Ками. Ещё одно чрезвычайно удобное дополнение – довольно объёмные карманы из ткани с вплетёнными в неё фотоэлементами, преобразующими солнечную энергию в электрическую. При помощи провода с клеммой в виде прищепки карман может заряжать планшетный компьютер или любые другие приборы, требующие подзарядки и входящие в снаряжение членов групп. Костюм очень лёгок, совершенно не сковывает движений, обладает повышенной прочностью, абсолютно функционален и совершенно незаменим для работы в условиях Зоны отчуждения.
Что ни говори, а японцы не экономят средств на безопасности работающих здесь сотрудников – как своих, так и иностранцев.