Страница 16 из 132
- Почему ты ухаживаешь за мной? – спросил, наконец, сталкер. Вопрос явно застал старика врасплох.
- Прости, если я каким-то образом оскорбил тебя, но по-другому просто нельзя. Без посторонней помощи ты погибнешь.
- Тебе-то от этого какая выгода?
- Никакой. – Старик улыбнулся доброй, светлой улыбкой. – Люди должны помогать друг другу, не требуя взамен ничего. Сегодня я помог тебе, завтра – ты ещё кому-то. Мы – творения богов и их наследники. Каждая жизнь человеческая священна. Бескорыстно помогая другим, мы истинно служим богам.
- Слова истинного японца, - пробормотал Азиат едва слышно. – А ведь раньше говорили: «Любой день хорош для того, чтобы умереть». Как всё-таки мельчает народ.
- Ты прав, - пожал плечами дед (сталкер со стыдом понял, что эти слова он тоже произнёс по-японски). – Раньше я тоже так думал. Здесь взгляды меняются – ты и сам это вскоре поймёшь.
Здесь… Это странно-неприятное слово тяжёлыми сапогами протопало вдоль позвоночника и нахально дохнуло холодом прямо в лицо. Это всё-таки Восток, а не лживо-притворный Запад с его фальшивым гуманизмом, восточный человек с лёгкостью найдёт оправдание отнятию как своей жизни, так и жизни своего ближнего. Что же это за «здесь» такое, что оно смогло так перекроить сознание японца?
Однако додумать эту не слишком жизнеутверждающую мысль сталкеру не пришлось. Новый приступ изнуряющей дурноты бессовестно, по-хамски задавил любые мыслительные потуги, с лёгкостью превратив истинный венец божеского творения в несчастное страдающее животное.
На четвёртый день приступы сошли на нет, но дурацкая слабость по-прежнему не отпускала (хотя старик-японец обещал, что уже завтра возможно будет встать на ноги). Вот тогда-то и появился ОН – буддист-кришнаит в смешной ядовито-оранжевой хламиде. При виде этого священнослужителя дед, сидевший около костра, вскочил и, дробно кланяясь, провел гостя к костру. Посадил так, чтобы нечаянный ветерок не нёс к нему смрада от лежанки Азиата. Монах привычно-доброй улыбкой собрал лицо морщинками, сел на указанное место, принял из рук старика предложенную пиалу, наполненную бульоном из каких-то корений и, бросив задумчивый взор на страдальца, начал есть. Бывший разведчик ответил ему долгим недоверчивым взглядом. По старой пионерской привычке он недолюбливал любых служителей религиозного культа, считая их, по меньшей мере, мошенниками.
После еды пошли размеренные восточные разговоры: об урожае риса, о видах на погоду. Несколько раз упоминали о каком-то аномальном дожде. Старик рассказал монаху о появлении своего подопечного (точнее то, что сам об этом знал). Разговор сразу перешёл в другую плоскость. Речь обоих японцев тут же запестрела названиями разных мифических существ: бусо, нэкомата, бзюбоко, уже виденный здесь ситяхоко… Дракон… Больше всего настораживало, что собеседники обсуждали их так, как будто те были настоящими, реально существующими тварями.
Вдруг Азиат насторожился. Разговор вновь поменял исходное направление. Теперь проклятый кришнаит убеждал деда пойти с ним в храм – мол, там и безопаснее, и еды больше, и компания лучше. Старик же смиренно выслушивал своего духовного собрата, кивал на приводимые доводы, но… отказывался. Монах заливался соловьём, однако все его усилия пропадали в никуда: дед оставался непреклонен.
- Посмотри на него, - японец кивнул на сталкера. – Без меня он, быть может, был бы уже мёртв. А ведь каждая человеческая жизнь питает дракона. Пока сюда будут приходить несчастные, подобные ему – я буду здесь.
- Что ж, я уважаю твой выбор, - кивнул кришнаит. – Ну, пожалуй, мне пора.
Он поднялся, вынул из складок своего одеяния небольшой мешок, с поклоном отдал его старику и повернулся к Азиату:
- Удачи тебе, путник, и пусть провидение и боги хранят тебя в этом мире.
- Я не верю в Бога, - хрипло проговорил бывший разведчик.
- Напрасно, - монах снова улыбнулся своей приторно-доброй улыбкой. – Скажи по совести, неужели у тебя никогда не было такого: ты в отчаянии, не знаешь, что делать, почти хоронишь себя, и вдруг случается что-то, что буквально возвращает тебя к жизни.
Перед мысленным взором Азиата встало мёртвое лицо учёного, чей ПДА в своё время спас ему жизнь. Да не просто спас, а стал своеобразным пропускным билетом, гарантией его существования там, в Чернобыльской зоне. Однако…
- Дать шанс человеку ценой другой человеческой жизни?
- И такое случается, - согласно кивнул монах. – Значит, тот человек выполнил своё предназначение, а ты ещё нет. Смерть – это не худшее из зол, как думают многие. Это лишь начало нового витка жизни. И твоей жизни в том числе. Так что всегда будь готов к тому, что и твоя смерть однажды может стать чьим-то спасением. Ведь никто из нас не знает, каково наше предназначение и когда оно исполнится.
- Как-то всё это мерзко звучит.
- Вовсе нет. Оглянись вокруг, человек. Всё так и происходит в мире. Кто-то умирает для того, чтобы жили другие. Плохо, когда и жизнь, и смерть бессмысленны. Вот в чём настоящая Божья кара.
Да, с такой точки зрения Азиат на эту проблему не смотрел. Умереть для того, чтобы жили другие? Ну, здесь-то кришнаит прав, это в жизни – сплошь и рядом. Смерть – не худшее из зол? А вот с этим, пожалуй, можно поспорить. Можно… но не нужно. Зачем? Монах между тем по-доброму прищурился, улыбнулся лишь уголками глаз, сложил молитвенно руки, церемонно поклонился обоим. Миг – и его дурацкая рыжая тога исчезла в густой листве. Старик же, весело насвистывая, принялся хлопотать у костра.