Когда исчезает солнце

Трудно было понять, двигалось ли оно само или я не заметила, как надавила на него сильнее, чем раньше.

– Влад, что с тобой случилось?

Секунд через десять блюдце опять двинулось и стало перемещаться по алфавиту. «Н, Е, З, Н, А, Ю» – читала я по буквам. Да уж, пользы от него было не больше, чем от меня. Раз уж мне удалось наладить контакт, я решила задать один глупый вопрос, в ответе на который я до сих пор не была уверена.

– Влад, ты умер?

Блюдце замерло, и мне уже казалось, что наша с духом связь нарушилось. Я не дышала, мысленно умоляя Влада ответить мне, и, наконец, дождалась. На этот раз блюдце съехало вниз доски и указало на ответ «нет». Я ощутила волнение и радость.

– Влад, где ты сейчас?

Ответ был кратким, но непонятным: «Д, О, М, А». Если бы он был дома, я бы об этом знала, ведь я только сегодня была у него. Могло ли так получиться, что он стал призраком и бродит где-то рядом с нами? Но он сказал, что не умер, значит, я должна была его видеть. Но если он жив, то как тогда я общалась с ним сейчас?

Все эти вопросы проносились в моей голове и только осложняли и без того тяжелую ситуацию. Еще больше сбивал с толку работающий телевизор, из которого доносилась монотонная и быстрая речь. В какой-то момент я вспомнила, что не включала его, и это заставило меня резко развернуться и уставиться на экран.

Показывали какой-то фильм, вдаваться в детали которого мне не хотелось. Я дотянулась до пульта и хотела уже щелкнуть на кнопку выключения, когда заметила на кадрах с изображением непролазного сумеречного леса какую-то фигуру. Время от времени она исчезала, а затем появлялась уже ближе к камере. У меня не было сомнений в том, что это не часть фильма, потому что вокруг опять сгустилась какая-то странная тишина, словно уши заложило. Не слышно было ни звуков за окном, ни журчания воды в трубах, ни гудения электрических приборов. Я смотрела на экран как завороженная и не могла оторвать глаз.

Фигура приближалась все ближе, и я уже могла рассмотреть ее. Это было уродливое, пугающее существо, отдаленно напоминающее человека. Лицо его было лишено глаз, зато на ногах и руках их было не меньше сотни. Все они одновременно моргали и смотрели прямо на меня.

Очень быстро я заметила закономерность: каждый раз, когда я моргала, существо перемещалось все ближе и ближе. Мне не хотелось думать, что случится, когда оно подберется вплотную. Я попыталась не моргать, но меня хватало ненадолго: глаза начинали слезиться и болеть, и веки сами закрывались. И вот, монстр оказался так близко, что я почувствовала исходящий от него мерзкий затхлый запах. Он поднял свою руку и потянул ее ко мне. Напрасно я надеялась, что он ничего не сможет мне сделать: рука спокойно преодолела плоскость экрана, и десятки глаз активно заморгали, закрутили зрачками и, наконец, застыли на мне. С мертвой конечности на пол капала мерзкая слизь, и вся комната наполнилась противным запахом неживой плоти.

Я отскочила от телевизора, зажав рот рукой, чтобы криком не разбудить родителей. Пульт выскользнул из руки и упал на пол. Идея, пришедшая в мою голову, была наивна, но я все-таки решила попытаться. Подняв пульт, я нажала на кнопку выключения. Экран моментально погас, и та часть руки, которая уже успела выбраться из него, с глухим шлепком упала на пол. Глаза недовольно заморгали, а потом рука при помощи пальцев начала медленно подползать ко мне.

Избавиться от нее было проблематично. Куда бы я ее не выбросила, она могла бы приползти обратно, да и прикасаться к этой мерзкой конечности мне не хотелось. Я рванула на кухню, не заботясь о том, чтобы не наделать шума, прибежала обратно и, замахнувшись, пригвоздила руку ножом к полу. Она задергалась, из нее засочилось еще больше слизи, отчего мне стало плохо. Ночевать с ней в одной комнате мне совсем не хотелось, поэтому я выбежала в зал, плотно закрыла дверь в свою комнату и запрыгнула на диван. Там утром меня и разбудила мама. Мне пришлось придумывать какое-то оправдание про то, как я засиделась перед телевизором, но ясно было, что она опять сомневается в моем здоровье. Если бы она знала, что я собиралась сделать…

Приоткрыв дверь, я осторожно заглянула в свою комнату. Нож так и был воткнут в пол, а вот рука куда-то исчезла, так же как и вся слизь. Ничего не скажешь, очень мило с ее стороны было убрать за собой даже несмотря на то, что убить меня у нее не получилось.

Выйти из дома мне удалось только в десять минут первого. Обычно родители ложились рано, но в этот день они, как назло, засиделись допоздна. Для своей операции я все продумала заранее. Вечером, пока родители что-то громко обсуждали на кухне, я подкралась к двери и повернула замок, чтобы лишний раз не шуметь ночью, а также утащила в комнату куртку и ботинки. В подъезде, под лестницей, была запрятана лопата, купленная мною в хозяйственном магазине.

Добраться до моей цели ночью было не так просто, поэтому я пожертвовала частью карманных денег и вызвала такси. Водитель был не очень приветлив, но я его понимала: везти ночью школьницу с лопатой на кладбище – достаточно необычная ситуация. В любом случае, чтобы он не подумал, он не угадал бы цели моего визита, ведь я действительно собиралась раскапывать могилу.

Бредовость этой идеи поражала даже меня, но моя интуиция и вчерашнее общение с Владом давали слабую надежду на то, что когда я вскрою гроб, не увижу полуразложившееся тело друга. Но больше всего я опасалась встречи с черноволосым, который, как я к тому времени поняла, любил зависать на кладбищах нашего города.

Забраться на территорию не составляло труда, хотя ворота и были закрыты – по обе стороны от них никакого забора не было предусмотрено. Его роль выполняли какие-то кусты, пробраться через которые было сложно, но возможно. Труднее было найти в темноте могилы, при свете луны кладбище выглядело не так, как днем, а времени у меня было катастрофически мало. Ругая себя за то, что не запомнила никаких опознавательных знаков, я все-таки чудом разыскала своих друзей, если можно так сказать.

Поджимающие сроки заставили меня забыть обо всех страхах. Нужно было успеть до утра, но я боялась, что земля уже успела промерзнуть. Венки и жуткие искусственные цветочки полетели в сторону, и я принялась за работу при тусклом свете фонаря. На удивление, копать землю было относительно легко, правда, только первые десять минут.

Монотонная работа оказалась не таким простым делом, и постепенно я потеряла счет времени. Я махала лопатой уже несколько часов и, казалось, дошла едва ли до середины, когда под внизу раздался гулкий стук. Облегчение от достигнутой цели смешалось с испугом от того, что я могла увидеть. Выкопав гроб полностью, я попыталась открыть крышку, но это оказалось не так просто в условиях ограниченного пространства. При помощи лопаты мне все-таки удалось вскрыть находку и, нервно сглотнув, я посветила фонариком в щель.

Я определенно не была готова увидеть то, что увидела, но факт оставался фактом: гроб был пуст. У меня не было сомнений в том, что и соседние могилы тоже пустые, а значит, мои друзья были живы. Это радовало, но что-то мне подсказывало, что найти их будет непросто.

На обратном пути я размышляла обо всем произошедшем после той июньской ночи. Как так вышло, что родители не заметили, что хоронят пустые гробы? Понятно, что без того призрака опять не обошлось, вопрос только в том, зачем он это делал. В ту ночь он сказал, что ему нужны наши души, но почему тогда исчезли и тела? И почему он не забрал меня? Мне казалось, что сегодняшняя прогулка прояснит ситуацию, но в результате легче не стало, и я все еще не понимала, кто сможет ответить на все мои вопросы.

Идти домой пришлось пешком, денег на обратный путь у меня не было. Мне повезло встретить ночной троллейбус, который чуть сократил время на дорогу, но большую часть пути все равно пришлось преодолевать на своих двоих. Когда я подходила к дому, мельком взглянула на время и с удивлением обнаружила, что был только третий час. Это было невозможно, я никак не могла за два часа добраться до кладбища, раскопать могилу и вернуться пешком обратно. Телефон настраивал время автоматически, и оно всегда было точное. Впрочем, в последние месяцы происходило столько странных событий, что эти несостыковка была на их фоне сущей ерундой.