Страница 65 из 81
Майкл слушал откровения Домова, и на его красивые голубые глаза навернулись слезы.
- И я верил… Я так стремился к тебе. Но не достигал. И ты глядел, смотрел, как я терзаюсь… Глядел так надменно!
- Ты стремился ко мне?
- Всегда.
- И вот ты пришел! – будто бы обрадовался Майкл. Он улыбнулся и распахнул руки, словно приглашая Тошу в свои объятия.
- Но теперь мне не нужно твое спасение.
Собеседник вздрогнул. Или Домову только так показалось?
- Зачем ты это говоришь? Ты здесь, чтобы снова мучить меня?
- Нет, я здесь за другим.
- Ты жаждешь убийства! В тебе просыпается монстр? Оглянись! – Майкл изящно взмахнул ладонями. – Ты пришел в дом Божий!
Антон прищурился.
- Это черное чувство. Зачем ты лелеешь его в себе? Прими благодать, вернись на истинный путь! И я прощу тебя.
- Истинный путь?! Ты считаешь, что идешь истинным путем?
- О да, мой путь освящен Богом!
- Твой путь устлан трупами и залит кровью. И кости трещат под твоими ступнями! И души стонут, тебя провожая. Это не истинный путь, а проклятый.
- Нельзя принести покой в этот мир, не жертвуя. Ибо жертва – это доказательство веры, - воскликнул Майкл.
- Так говорит всякий, кто боится. Ибо трусость прятаться за свое якобы бессилие.
- О нет! О нет! Таков закон.
Антон не ответил, а лишь покачал головой.
- Моя дорога свята! И святы мои дела! Я Божий раб и ОН дает мне свои указания!
- Указания убивать?
Майкл почему-то отошел на несколько шагов и запричитал, пошатываясь на каждой строчке, словно безумный. В тишине его слова, произносимые с таким чувством, звучали, как гром небесный. А его вид был страшен.
- Не думайте, что Я пришел принести мир на землю; не мир пришел Я принести, но меч…
- Ибо Я пришел разделить человека с отцом его, и дочь с матерью, и невестку со свекровью ее. И враги человеку - домашние его.
- Кто любит отца или мать более, нежели Меня, не достоин Меня; и кто любит сына или дочь более, нежели Меня, не достоин Меня…
- И кто не берет креста своего и не следует за Мною, тот не достоин Меня.
- Сберегший душу свою потеряет ее; а потерявший душу свою ради Меня, сбережет ее.
- Кто принимает вас, принимает Меня; а кто принимает Меня, принимает Пославшего Меня;
- Кто принимает пророка, во имя пророка, получит награду пророка; и кто принимает праведника, во имя праведника, получит награду праведника.
- И кто напоит одного из малых сил только чашею холодной воды, во имя ученика, истинно говорю вам, не потеряет награды своей.
Тишина наступила так вдруг после этой пламенной речи, что казалось – осталось что-то еще. Важное, но недосказанное. И было некомфортно оттого, что это что-то не было произнесено. Однако оба молчали.
- Ты безумец, - наконец сказал Антон после паузы.
- Безумец? – взглянул на него Майкл. – Безумен тот, кто не видит и не понимает! Как ты, слепец, смеешь называть меня безумцем?
- Ты и правда считаешь, что собирая по миру себе подобных и заставляя их выполнять свои приказания, ты исполняешь волю Бога?! Лишь безумный может так полагать.
- Я просто несу свой крест. Я знаю, что грешен. И страдаю за свои грехи.
- Правда? – фыркнул Тоша.
- Ты и не знаешь сколько боли скоплено в моем сердце, и сколько еще я должен буду еще перенести… Но кто, если не я?
- Да уж, кто, если не ты!
Антон понял, что говорить что-либо бесполезно. Он разглядел сущность своего собеседника и знал, что любое слово его теперь будет превращено в то орудие, что тот возьмет в свои руки против него. Поэтому продолжать дальше было просто бессмысленно, а значит…
~ ∞ ~
Кири открыла глаза, и те блестели, наполненные слезами счастья. Неужели ей что-то приснилось сегодня? Впервые в жизни она не провалилась в пустое забытье! Нет, пустота больше не владела ее разумом! Она видела сон. Настоящий. Цветной, пусть и несколько серый, но все же… Она видела реку, ее переливы и гребешки, и вечный бег. Может, ту самую, что они проехали недавно, может, другую, может быть, даже несуществующую. Но она видела! Как удивительно.
Девочка повернулась. Ей так хотелось рассказать об этом! Но Антона не было рядом. Вообще никого не было, кроме кошки, лишь машина и ее вещи. Кошка спала, как обычно положив голову на хвост.
- Я видела сон! – воскликнула Кири, не обуздав это жуткое желание поделиться.
Кошка открыла один глаз, посмотрела на девочку отсутствующим взглядом, и снова закрыла его.
- А ты видишь сны? – поинтересовалась малышка, животное на сей раз вообще никак не отреагировало. – Может быть тоже реку?
Немного подождав ответа, она отвернулась, так его и не поучив. Но радость ее была так велика, что кошкина неучтивость тут же забылась. Кири глубоко вздохнула, как бы успокаивая себя, словно боялась спугнуть удачу и так навсегда и остаться с одним единственным сном за всю жизнь.
Ее красивые карие глаза оглядели округу, открывавшуюся из окна автомобиля. Облака на темном пасмурном небе замерли в единообразной массе, и иногда там, в вышине, пролетали крикливые чайки – стремительные белые пятна. Ветер трепал деревья, срывая с них темные листья, гоняя их по улице, закручивая, собирая в кучу и снова разбрасывая прочь друг от друга. На углу сидела собака и чесала ухо, положив свесившееся брюхо на асфальт. Возле нее ходил, тряся головой, голубь. На дороге «плясала» обертка из-под шоколадки. Все такое незначительное и… такое значимое. Целый мир глупой чепухи, который она лишь недавно узнала. Благодаря ему…
А теперь она еще и видела сны! Нет, девочка решительно не могла это забыть. Ведь ей хотелось об этом кричать! Она видит сны! Видит сны! Совсем, как в тех сказках, что ей читали. Совсем, как когда она играла в то, что она обычный человек, только на сей раз, по-настоящему…