Страница 55 из 81
Малышка на это лишь улыбнулась, как будто это было привычно для Домова, так поступать, зато вот спутница постарше вздрогнула и неосознанно отстранилась. Так как все это затевалось лишь, чтобы дать администраторше больше поводов для подозрений, Антон не помешал ей, и без лишних слов опустил руку.
Они прошли в свой номер. Кири сразу плюхнулась на кровать, к ней же Нина положила и кошку. Эти двое прекрасно сосуществовали вместе, причем – удивительно! – не пересекаясь. Сама же юный киллер устроилась в кресле, и, чтобы хоть как-то отвлечься от осаждающих ее мыслей, схватила лежавшие на столике журналы, принявшись их читать с таким серьезным видом, будто там рассказывалось об Александрове и его делишках, а не шляпках и сумочках.
Домов, бросив в угол вещи, вышел в коридор, заявив, что пойдет прикупить еды. Его никто не останавливал. Несмотря на уже не ранний час было еще светло, чтобы Кири сильно волновалась, а Нина и вовсе не желала его видеть.
Вскоре он вернулся, и, правда, с продуктами. Откушав в полнейшей тишине скромненьких бутербродов и – по просьбе Кири – пирожков, путники вновь занялись каждый своим делом. Тоша завалился на кровать рядом со своей «сестричкой». В магазине, где он затаривался, ему на глаза попались фломастеры и раскраски, и он – черт побери, отчего?! – приобрел всю эту муть. Девочка совершенно не знала, что нужно с нею делать, и Антон, словно и правда старший брат, принялся рассказывать и показывать. Это процесс так увлек ее, что она даже отпустила лампу и шкатулку, хотя они все равно были с нею рядом.
Нина все также сидела в кресле. Ее лицо было чересчур серьезно, хотя на самом деле она просто пыталась сосредоточиться на тексте, ведь она просматривала одну и ту же страницу уже десять минут и ничегошеньки не могла понять! Слишком много мыслей кружилось в ее головке, чтобы было возможно ни о чем не думать. Иногда девушка поглядывала на своих спутников, и в эти минуты не могла решить, бесит ли ее то, что Антон так мил с этим мелким отродьем семи судей, или же, наоборот, умиляет.
Наконец, Кири задремала. Ее личико было умиротворено, она мирно посапывала, прислонившись к Домову, словно зная, что так она была в безопасности.
- Разбери его, - обратился Тоша к Нине.
Та не сразу поняла, о чем он, но потом, догадавшись, встала. Ее кресло, на котором она совершенно безрезультатно пыталась выкинуть прошедшее из головы, было дополнительной кроватью. Вскоре Кири, бережно перенесенная Антоном, уже лежала на нем – с ее хрупкой конституцией, как раз! И рядом с ней находилась шкатулка, помещенная ей под ладонь, и светила лампа – на случай, если она проснется ночью.
- Ой, мороки с ней в институте у ученых было… - прошептала Нина, глядя на маленькое тельце, скрюченное в позе эмбриона.
- Да уж, - согласился Тоша. – Хотя… в ее комнате горела целая сотня ламп, ей не должно было быть также страшно, как тут.
- Целая сотня?! – удивилась девушка.
- Да, очень много. Я чуть не ослеп, когда зашел.
- Это с непривычки. Из темного коридора…
- Говоришь так, словно была там.
- Нет, никогда, - возразила Нина. – Я просто представила…Только отец Жени как-то наведывался в институт… Нас он с собой не брал.
- Ясно.
- Да и кто бы нас туда впустил? Охрана там хорошо поставлена! Просто так не проскользнешь. Там из одного кабинета в другой-то не попадешь, если нет допуска, а не то чтобы внутрь пробраться незаметно, или выбраться из него!
Домов внимательно на нее посмотрел.
- Николай Иванович собирал информацию… - неуверенно оправдалась девушка. Пристальный взгляд черных глаз смутил ее.
- Ясно, - повторился Тоша, и беспристрастно отвернулся.
Нина отправилась к окну, и, сама не зная зачем, уставилась в него еще более внимательно, чем до этого в журнал. Домов, выключив свет, сел обратно на кровать. Он смотрел на ее силуэт, очерченный неясным синеватым цветом, и никак не мог решить чего же хотел. С одной стороны, он знал, что желал бы остаться совсем один, развалиться на своем диване и, как обычно, растворяться в темноте, отдаваясь тяжелой дреме, пророчившей ему кошмары. Но с другой, это пышное тело все еще влекло его, а воспоминания распаляли вожделение.
Наконец, он решил, и тихо, так, что она даже не заметила, подошел к девушке. Она вздрогнула, когда его теплые руки коснулись ее плеч, и затрепетала, когда еще более жаркие губы прислонились к шее.
- Зачем… - прошептала Нина. – Зачем ты это делаешь?
- Что за глупый вопрос? – поинтересовался Антон, и требовательно развернул девушку лицом к себе.
Она посмотрела в его страшные, но все же пленительные глаза, и дымка, расползавшаяся в мозгу, совершенно затянула все «против».
Несчастная знала, что поступает неправильно, знала, что позволять ему подобное не в ее интересах, но все же ничего не могла с собой поделать. Снова она чувствовала его жар, и снова ее тело погружалось в пучину невыносимой боли, боли, к которой она уже пристрастилась. Чувствуя, что погибает в его объятиях, она все же не была способна вырваться из них. Понимая, что с каждой секундой, погружается в ад все глубже, она была не способна заставить себя остановиться.
- Ты хочешь отдаться моей тьме? – спросил Тоша тоном, от которого мурашки побежали у Нины по коже.
Это был последний шанс отказаться от этого кошмара, засасывающего ее. Она поняла, что могла бы еще бороться за свою душу, однако…
- Да, - послышался ее тихий ответ.
38. Мой путь во мраке, а дорога в кровавых пятнах…
Ровно в одиннадцать вся троица стояла напротив входа в «Seven», правда на табличке отчего-то было написано ООО «Сэвэн плюс». Находилось это старое, советских времен здание на окраине в весьма немноголюдном районе полузаброшенных заводов. Облицованное крупной плиткой под серый мрамор, четырехэтажное и непонятной формы, оно явно напоминало какой-нибудь прежний НИИ, построенный в тогда современном и новаторском, а теперь же попросту странном стиле. Входом в него служила круглая одноэтажная пристройка со старыми тяжелыми деревянными дверями и многочисленными узкими окнами по всему периметру, напоминавшими бойницы. Одна часть здания была только трехэтажная, причем начиная со второго, так как первый почему-то отсутствовал, и вместо него высились достаточно уродливые бетонные балки. Зачем требовалось это непрактичное и, совершенно точно, некрасивое решение, оставалось загадкой.