Страница 42 из 81
Недалеко от них, видимо сторонясь амбре, исходившее от скамейки, прислонившись к молодой осине, стояла Нина, иногда бросая недовольный взгляд на свою спутницу и ее окружение. Рядом с ней примостилась ее большая сумка, в которой она черт знает что везла, и весившую ого-го…
Домов на мгновение замер, любопытно разглядывая сложившуюся идиллию. Но потом все же подошел к Кири, чем совершенно разозлил собутыльников, пребывавших в самом апогее сладостного азарта.
- Ты умеешь играть? – спросил он, не обращая на алкоголиков ровным счетом никакого внимания. Та кивнула и указала на доску, словно маленькая дочка, хвалившаяся отцу. – Молодец, - одобрил Тоша. – Давай есть.
- Пирожки? – воодушевилась она.
- Не совсем, но тебе понравится.
- Правда?
- Обещаю.
- Эй, эй, мужик! – влез один из ее соперников. – Отвали, а? Не видишь, мы заняты?
- Сам отвали, - одновременно будто бы оскорбленно, но при этом и лениво буркнул Антон, и протянул Кири руку, зазывая.
Девочка послушно потянулась к нему, при этом не отпуская, зажатую в ладони пешку.
- Че ты сказал? – распалился тот.
Домов не ответил, а только крепче схватил малышку и повел ее к всполошившейся затевавшейся возней Нине. Когда он повернулся к ним спиной, все трое вскочили, да с такой скоростью, словно кто-то сквозь прутья скамейки воткнул им в зады парочку гвоздей. Вооружившись кто чем – у двух в загашнике оказались складные ножи – они с невообразимым предвкушением кинулись на Домова, желая отбить у того свою новую подружку, к которой отчего-то уже привязались.
Дело было конечно не в том, что Кири уж так сильно пришлась им по душе, хотя они действительно прониклись к малышке, и не в том, что игровой азарт, охвативший их, был столь силен, не в том, что опохмелиться было нечем, а очень хотелось, и даже не в том, что Антон им совершенно не понравился с первого взгляда… Но совладать с той агрессией, которая накатывала волнами на людей, когда рядом находился Тоша, становилось просто невозможно, если у этих людей, ко всему прочему были еще к нему и претензии.
И вот смачно сплюнув на асфальт – знак совершенного презрения к противнику – они с упоением кинулись к удалявшемуся обидчику, всерьез мечтая разорвать его в клочья. От чьего-то неловкого движения шахматные фигуры повалились, рассыпаясь в разные стороны, словно бы покидая место зарождавшегося насилия. Шаркнули чьи-то рваные тапочки о покрытую выбоинами и выпуклостями улицу. Блеснул металл.
Фью… Пронеслось что-то мимо Домова, и словно проследив траекторию этого чего-то, он обернулся. Один из его преследователей повалился наземь, застыв в уродующей его итак нелицеприятное тело конвульсии. Из его омертвелой ладони выпал довольно некачественной работы нож.
Фью. Фью. И двое других последовали за ним.
Антон повернул голову. Прямо перед ним стояла Нина, собранная и натянутая, будто бы струна. Красивая и удивительно решительная. И в руке ее красовался чистенький и блестящий пистолет с глушителем, только что положивший троицу любителей шахмат. Тоша улыбнулся, глядя на плотное тело, что тяжело дышало, на серьезный взгляд выразительных прищуренных глаз. Так. Так. Так…
- Мерзкие алкоголики, они бы вас прикончили… - только и пробубнила Нина, глупо оправдываясь и прекрасно понимая, что этого бы не было ни при каких обстоятельствах, и принялась укладывать свое оружие обратно в сумку. – Пойдемте отсюда скорее!
Безмерно довольный, Антон потащил совершенно безмятежную Кири, словно позабывшую своих недавних товарищей, прочь со двора. За ними, торопясь, последовала Нина, недовольная тем, что только что случилось. «Что за глупый поступок? Что за порыв? Нужно сдерживать такое! Нужно следить за собой! О Господи, я правда их застрелила?! Боже…»
Они устроились в оставленной недалеко машине, словно и не боялись привлечь ненужного внимания, если кто-то обнаружит трупы и вызовет полицию. То ли не думая об этом вовсе, то ли зная, что справятся с ней без проблем. Однако, к счастью, до их отбытия ни один страж порядка так и не появился и даже шум не был поднят – еще бы в таком-то позабытом богом месте…
Сидя в замкнутом пространстве маленькой машины, каждый, хоть и был со всеми, все-таки оставался наедине сам с собой, и ни один звук не нарушал их тишину ожидания. Нина, отвернувшись от всех, смотрела в сторону, медленно и вяло жуя булочку. Кири игралась со шнурками, а Домов просто глядел перед собой. На Тошиных коленках устроилась кошка, она единственная ни о чем не думала и хоть все еще и дулась оттого, что ее постоянно таскают или вообще оставляют надолго в машине одну, все же была рада потоптаться у хозяина.
Жаркий воздух заставлял внутренности машины пахнуть пластмассой и пылью. Кондиционер не работал. Точнее он только еще больше усугублял положение, заставляя старушку напрягаться из-за всех сил, больше нагреваясь, чем охлаждая, поэтому его просто не включали. Духота вызывала сухость в глотке, а вода нагрелась до состояния противности.
Антон вспоминал братьев Соколовых, институт, Григорьева. «Мы не были способны справиться со всем этим, поэтому ждали. Ждали, когда появится оружие. Абсолютное оружие! Вы понимаете?»
…Абсолютное оружие… Джокер в рукаве. Ферзь на доске. Совсем, как он. Могучий и сильный, умелый и храбрый. Тот, на кого ставят последнюю надежду…
Домов взял прихваченную Кири пешку, которую она примостила на приборную панель, слегка потерев ее краями о пальцы. Старенькая, шероховатая, потрескавшаяся, с оторванной снизу прокладкой, чтобы не скользила.
Какая жалкая фигура! Созданная лишь для того, чтобы ею жертвовать. Совсем, как он. Глупый и ленивый, нерассудительный и импульсивный. Тот, кого кидают в самое пекло, не заботясь о том, что с ним будет…
Кем же все-таки он является? Черт побери, но ему бы и правда очень хотелось это знать…
32. Обитель порока…