Страница 34 из 81
27. Тот, кто меняет лампочки
Медленно, но верно вечерняя темнота подбиралась к квартире Домова. Время было уже позднее, и на улице контингент менялся с подростково-детского на подростково-взрослый, а развлечения с игрушек и шахмат на бутылки и семечки.
Антон все также сидел на кухне, безразлично разглядывая свои мышино-серые обои. Кири все также никуда от него не отходила. И только кошка проявляла характер и делала то, что ей вздумается.
Было ясно, что письма, получаемые им, не были простой рассылкой, и даже не были действиями какой-нибудь христианско-православной школы, вознамерившейся вернуть прогнившего Тошу на путь истинный. Однако то, что они, скорее всего, принадлежали той самой «фирме», ничего не объясняло.
Для чего кому-то, назовем его – директор, потребовалось присылать ему эти надписи? Какой в них толк? Поверить в то, что это была обычная почта для сотрудников компании, занимающейся устранением нежелательных субъектов, было весьма трудно. Такая мысль вообще казалась фантастически абсурдной. Немного пафосного очищения для ободрения греховных делишек? Да уж…
Предположить, что эти письма были от Соколова, тоже было бы глупо. Кроме того, что это опять-таки нелепо, да и к тому же он получал их с самого начала, то есть с того времени, что он помнит, а тот ничего о нем не знал до последних событий в О.Г.А. И даже если прикинуть, что эта знатная компания под предводительством «Эн» ему солгала насчет относительной «недавности» видений с его участием, чего он уверен – не было, то снова возникал вопрос, о который разбивались все эфемерные предположения – на фига?!
Так ни к чему не придя, Домов бросил ломать голову над непонятными фразами и событиями. Все равно результат нулевой, даже нет – отрицательный, ведь он запутался еще больше! Да и лениво как-то, не привык он к этим детективным загадкам…
«Никто, никогда». Вот какие слова звучали в Тошином мозге. Звучали, словно музыка, словно лучшая увертюра предстоящей ему симфонии спокойствия и лени. И правда, что могло быть более желанным? Что, кроме осознания того будущего, что виделось за этим маленьким, но таком желанном обещанием?
Никто. Никогда…
- Вечер, - вдруг пропищала Кири, словно напоминая о своем существовании.
Антон пристально поглядел на нее. Черные глаза, видневшиеся сквозь густые волосы, были полны холодного блеска решимости.
- Что они делали с тобой в институте? – спросил Домов.
Девушка задышала чаще.
- Что, Кири? – как обычно тону Антоши нельзя было противиться.
- Ничего, - она опустила голову и повернула ее чуть в сторону. – Не со мной…
- А с кем?
- С ними… они будили их, они их вызывали…
- Демонов? – догадался Тоша.
- Да…
- И ты боялась?
Кири не ответила, но ее вид говорил за нее еще лучше, чем слова.
- Ясно…
- Там их обитель, их начало, их приют… Они там везде. В каждом углу, за каждым поворотом… ждут… ищут… и находят…
- Зачем им ты, Кири, зачем они охотятся на тебя?
- Мы нужны им. Мы их пища. Наши души – их слабость…
Антон вздохнул. Ее страхи вымышлены, но так реальны, что она действительно не способна хотя бы притвориться нормальной, как все те, кто, подобно ему, зарабатывает устранением ненужных личностей. Вот отчего ее, просто идеальную убийцу, одну из сильнейших детей семи судей, все-таки направили в институт. Слишком много проблем в этой маленькой головке, слишком опасно оставлять ее «на свободе».
- Они живут во мраке, и с наступлением ночи открывают глаза и идут… Идут за мной…
Тоша встал и, ничего не говоря, отправился на свой любимый диван.
Да – слишком много проблем. А он никогда их не любил…
Завтра.
Кроме него и кошки – никого.
Завтра и дальше.
Кроме него и кошки – никогда…
~ ∞ ~
Темнота наползала, но в комнате все еще горел свет, и Кири не так сильно боялась. Воздух пока еще был жарким и плотным, и все в нем покрывалось испариной и липким потом, все в нем плавилось и томилось. Занавеска безжизненно болталась – с улицы не просачивалось ни единого дуновения ветерка.
Ленивые мухи вились под потолком, иногда застревая в плафоне, и громко ударяясь своими жирными телами о его стенки, бесполезно пытаясь вырваться из внезапно сковавшей тюрьмы. Паук в углу с грустью и завистью наблюдал многочисленными глазами за столь умелой ловушкой, созданной человечеством. Его паутина одиноко высилась в самом верху этого ограниченного пространства. Тоненькая, крепкая, едва заметная, но пока терпевшая абсолютное поражение от дьявольски привлекательного и изумительно ослепительного источника света. Совсем как Тошина мрачная суть, блекнущая пред великолепием Дмитрия. Вот и она попалась в его сети, отвергая Домова. Попалась себе на беду…
Кошка никак не могла успокоиться где-нибудь и то и дело ходила туда-сюда по поскрипывающим от ее лапок старым половицам выцветшего паркета. Кири, обнимая не горевшую лампу, пристально следила за ней, будто это было ее секретным и очень важным заданием. Тоша по-прежнему бездвижно лежал на диване…
Черные глаза то закрывались, то бесцельно глядели наверх, но лицо, которому они принадлежали, было одинаково бесстрастно.
Тикали часы, время медленно приближалось к ночи.
Вдруг Антон резко шевельнулся, что было достаточно неожиданно, ибо стало даже как-то привычно, что его тело безжизненно покоилось, вытянувшись во весь рост. Кири вздрогнула. Домов повернул голову и прищурился…
- Все-таки как глупо… - сказал его низкий с хрипотцой от сонливости голос.
И последнее, что девушка увидела, была его коварная улыбка, ибо уже через секунду он стремительно вскочил и хлопнул ладонью по выключателю.