Страница 26 из 81
Кири положила тоненькую кисть ему на плечо, отчего парень вздрогнул, будто только лишь одно это прикосновение вернуло ему ощущение реальности.
- Я боюсь не демонов, - сказал он сиплым голосом.
Девушка улыбнулась.
- А кого?
- Охранников, или ученых, тех, кто придет сюда поймать нас, - признался Женя.
- Людей?
- Да.
- Ну, их-то уж точно тебе бояться не следует.
- Почему?
- Потому что с ними справлюсь я…
22. Он и мои желания
Антон целенаправленно шел к кабинету Григорьева, следуя по карте, любезно предоставленной Соколовым младшим, и тот неумолимо приближался…
Выйдя от Евгения и Кири, Домов пребывал в состоянии легкой злости и раздражительности, потому что время шло, двери и коридоры на его пути кончались, а Таня, ради которой он и согласился на это, не обнаруживалась. Но именно из-за того, что он будто раззадоренная мегера врывался в каждую комнату по пути, Тоша быстро потерялся в этих заковыристых поворотах Отдела Генетических Аномалий. Однако заставив себя остановиться и успокоиться, что всегда выходило у него на ура, он быстро разобрался в своем месторасположении и прочертил в мозгу наиболее короткий путь к Василию Ивановичу, у которого и решил узнать, где держали Татьяну, ибо разыскивать ее в каждом углу весьма утомляло и уже начинало надоедать.
Серое нутро О.Г.А, затемненное ночной дремотой, с длинными, как кишка, коридорами, с блестящими металлическими ручками, бесконечными кнопками, и при этом советских времен потолком и полом, покрытым старым, протоптанным и оттого мутным мрамором, создавало картину угнетающую и давящую. Будто ты пришел к стоматологу, и, в преддверии долгого сверления, бродишь по поликлинике в поисках своего мучителя. И ты знаешь, что не хочется тебе с ним встречаться, но и понимаешь, что нужно с ним встретиться.
Вот и Антон шел к Григорьеву без воодушевления. Ему все опостылело, и единственным желанием было поскорее покончить со всем, оказаться дома, и позабыть происходящее, но мысль, что иначе Таня так и останется в этом проклятом месте, а его усилия окажутся напрасными, заставляла его продолжать.
Наконец, заветная цель показалась на горизонте. Домов без секундного размышления отворил вожделенную дверь – чем скорее, тем лучше!
В кабинете горел тусклый свет от настольной лампы с персикового цвета старинным абажуром, окрашивая дорогую мебель из темного дерева в приятный теплый тон. На противоположной от двери стенке во всю ее длину протянулся огромный архив, забитый папками, бумагами, книгами. Рядом с ним висели две белые доски, исписанные формулами и записями разноцветными маркерами. Из прикрытого жалюзями открытого окна задувал свежий ветерок.
В углу у окна лицом к улице стояла высокая стройная фигура.
- Василий Иванович Григорьев, полагаю, - спросил Тоша, не желая терять время.
- Неправильно полагаете, - послышался приятный баритон, и силуэт развернулся.
Домов ощутил, как внутри все его мышцы напряглись, как он, не успев даже сообразить что к чему, приготовился к схватке. И только секундой позже понял отчего – на него смотрели эти глаза. Да, те самые, что он так хотел увидеть вновь.
«Мое тело быстрее, чем мой разум!» - улыбнулся Антон про себя.
- Что ты здесь делаешь, и где Григорьев, - спросил он.
- Неужели ты считаешь, что мы настолько наивны, чтобы позволить тебе вот так просто и беспрепятственно подобраться к институту? Да еще и встретиться с Василием Ивановичем! – ответил его собеседник с ухмылкой.
Он был одет в строгий черный костюм – это несмотря на невыносимую жару! – и светлую рубашку, что, как обычно, сидели на нем идеально. Его светлые волосы опять лежали волосок к волоску – будто принадлежали манекену, а не живому человеку, но при этом выглядели чрезвычайно естественно. Этот образ чистюли выводил Тошу из себя.
- Зачем же позволили? – спросил он.
- Затем, чтобы с помощью вас быстро выйти на Соколова.
- Ага, самому сложновато, видимо…
- Я бы сказал – больше мороки. С вашей помощью все будет гораздо быстрее.
- Я помогать не собираюсь.
- Ваше мнение по этому вопросу вряд ли будет учтено.
- Слушай, Дмитрий, Джон, Джеймс, дядя Джо, как там тебя, я…
- Вы вполне можете называть меня Дмитрием, - перебил тот. – Это имя уже давно стало мне родным.
- Да хоть Дмитрием Дмитриевичем Дмитриевым! – оскалился Антон. – Где Таня и Григорьев?
- Василий Иванович сейчас за пределами института, можете и не рассчитывать сегодня на встречу с ним, а о какой Тане идет речь, я не совсем понимаю…
- О той, что ты охмурил, а потом притащил сюда.
- Ах, тихоня из «Документ-Сервис»! Вы ревнуете? - улыбнулся Дмитрий. – В ваших словах слышится характерная злость… В любом случае, я ее сюда не притаскивал.
- Тогда кто притащил?
- Никто. Ее здесь никогда не было.
- Ты лжешь!
- В этом для меня никакого резона. Татьяна не переступала порог этого института. Ни сама, ни насильно. Да и вообще зачем бы я стал притаскивать ее сюда?
- Как же? Разве для опытов…
- Опыты? – Дмитрий улыбнулся своей, той самой, раздражающе идеальной улыбкой. – Вы поверили в их сказочки! Никогда, ни для каких опытов сюда людей подобным образом не поставляли. Это – вам не кажется? – попахивает плохими триллерами.
- Снова ложь. Я лично видел их, там, в специальном отсеке.
- Я не лгу. Вы не слушаете. Я сказал «подобным образом» не для красивого словца. Вы видели тех, кто сам захотел участвовать в этом. Никто никогда никого сюда, как вы выразились, не притаскивал.
- По их лицам этого не скажешь.
- Не всегда то, на что мы идем, оказывается тем, что мы ожидаем, вы так не думаете? – Дмитрий присел на краешек стола. Весь его самоуверенный, идеально сложенный вид без единой соринки или лишней складки раздражал Тошу непомерно. Только за это франтовство, не говоря уже просто за все остальное, Домов хотел разорвать его на куски. Причем именно разорвать, не просто убить, нет – растерзать, чтобы слышать, как куски его плоти трещат, чтобы чувствовать, как его кровь стекает по рукам. – Все, кто здесь находится, сами пошли на это. Из-за денег, тщеславия, глупости – не важно – но сами, Антон Владимирович.