Страница 63 из 87
- Ты просто не знаешь, чем должна была стать, сработай отрава так, как задумано заговором. Жрец знал, во что ты уже обращалась, он чувствовал переход твоей энергии от человеческой к…
- К чему? – я боязливо затаила дыхание.
- К инфернальной, Хльюи, - нехотя признался муж.
- Я должна была стать демоном?! – ужаснулась я.
- Ну, не прямо таки демоном, но что-то такое… из отродий Отреченного…
- Так! – я решительно пресекла откровения Лиса, и задумалась. –Ты сказал, что жрец это учуял. А ты не чувствовал? – удивилась я.
- Я был зол, - скривился дознаватель, перевязывая мне плечо чистыми бинтами. – А злость, Хльюи, застилает разум, инстинкты, здравый смысл. Маги не имеют право на такие эмоции. Мы должны контролировать себя, свои поступки, и особенно - свою магию. На нас ответственность куда большая, чем на любом смертном, потому что мы – носители силы. А в гневе от любого мага будет гораздо больше разрушений, чем от самых страшных стихийных бедствий. Так что учись на моих ошибках и старайся поменьше злиться! – маг, как малому ребенку, щелкнул мне по курносому носу пальцем, видимо желая повеселить меня.
- Я кажусь такой неуравновешенной? – натянула я обратно на плечи сорочку, не уверенно улыбаясь.
- Бываешь, - улыбнулся Ильиз. – Спокойной ночи, Хльюи, - скупо поцеловал мне макушку муж, заставив меня непроизвольно вздрогнуть.
Дознаватель скрылся за дверцей, ведущей в ванную, а я быстро нырнула под покрывало, стараясь заставить себя уснуть до того, как он вернется.
Ильиз Де Ронго
После того, как я чуть было не потерял свою маленькую колючку, я, как с цепи сорвался, зверствуя на работе, фанатично докапываясь до виновников всего этого заговора. А потом возвращался в госпиталь и просиживал у ее койки часами, пытаясь помочь хрупкому отравленному проклятьем организму восстановиться. Я говорил с ней, зная, что она все равно разумом не тут, но я говорил. Мне надо было выговориться. Повиниться перед ней. Рассказать, как много она значит для меня. И дело не только и не столько в ее даре. Я ведь… я ведь ее еще тогда заметил, когда она мой «труп» на берегу нашла.
Помню, очнулся, а меня изучают внимательные серые глаза. Девочка совсем. Только мысли у нее были какие-то… взрослые. И даже несколько циничные для столь милого и хрупкого создания. Я узнал, кто она, еще по первым ее мыслеобразам и удивился, что вот эту вот отроковицу со смущенным румянцем обвиняют в серийных отравлениях дворян. Нет, конечно, она не могла быть убийцей. Она же… как юный ангел. Да, я так и подумал тогда, что это невинное дитя. А никак не преступница.
Уже тогда, она привлекла меня. Но я же сознательный. Я отогнал от себя недостойные нормального мужчины и тем более мага мысли. А потом оказалось, что и она маг. Я не знал, плакать или смеяться. Ведь… это все усложняло. Но… это было так… правильно. Я хотел этого. Но самому себе признаться не мог в своих смешанных чувствах. Видимо, есть моменты, когда даже страшные дознаватели проявляют слабость и умеют бояться. Да, я сам испугался своей привязанности к девчонке. Я понимал, что все глубже и глубже вязну в ее колючем характере, в ее чувстве юмора, дерзости. Мне нравилось спорить с ней. Меня заводили даже эти постоянные словесные перепалки между нами. Пока.. пока она не дала мне пощечину. И тогда я понял, что это не игра. Что Хльюи не ломает комедию. Она реально против!
Это больно садануло по моим чувствам. Но ни на миг не остановило меня.
И я рассказывал все это ей. Потому что только в состоянии комы она не перебьет меня. Не посмеется. Не съязвит. И я надеялся когда-то рассказать ей все глядя в осмысленные серые глаза. И я боялся, что больше не будет возможности поговорить с ней. Что в один день, она просто улетит за грань,а я больше не смогу почувствовать ее сознание и ее душу.
- Я же… не смогу без тебя, Хльюи… - шептал я, пытаясь нащупать ее сознание, приглаживая спутанные волосы своей девочки.
Но оно было в настолько пограничном и неустойчивом состоянии, что я своими потугами мог лишь навредить. Она должна побороть себя сама. Она должна захотеть вернуться. А я могу лишь подлечивать ее тело. И то… ужасно трудно идет процесс. Первую неделю лекари меняли на ране компрессы из выжимки микардана каждые два часа, обеззараживая и вытягивая заразу. Потом стало полегче. Больше времени, чем у постели болезной и на всякий случай обездвиженной жены, я проводил разве что на допросах. И в морге.
В итоге нам с Де Котом удалось накрыть временную передвижную точку сбора какого-то десятка сектантов из низшего звена. Даже допрос с пристрастием был бесполезен. Ибо нельзя рассказать то, чего не знаешь. А эти мелкие сошки не владели особо важной информацией. Ничего нового они мне не сказали, лишь подтвердив то, что я уже успел и сам понять. Конечно, меня хотят убрать, если не убить, то хотя бы нейтрализовать. И слабое звено в моей мощной вообще-то силе это Хльюи.
Мне есть теперь, что терять. Я уже почти потерял ее. Свою занозу… я знаю, что такое отчаяние. И я не успокоюсь, пока все причастные к нападению не сгниют в тюрьме или не погибнут при попытке к сопротивлению. Мне дали понять, что против меня выступает сила, а не мелкие карманники. И я собираюсь сейчас этой силе отбить руки.
А потом прибежал, приставленный к ее палате постовой и заикаясь от волнения сообщил, что леди Де Ронго очнулась. Я как раз вернулся с очередного допроса, чтобы снова провести ночь у изголовья ее кровати. Очередную ночь разговоров с бессознательным телом и невозможно медленным лечением моим обычно таким эффективным светом. Возможно, не уйди я тогда убивать горе-стрелка, а займись сразу ее раной, возможно, вырви я ту злосчастную стрелу… она бы не успела настолько пострадать. Но… я же был горяч и зол. А вынуть стрелу, считай дать ей умереть от потери крови. Я ведь… я ведь не лекарь, я могу из лечебной магии не так уж и много. И она сильно сжирает силу. Вот спалить полгорода это для меня раз плюнуть. А вытащить жену с того света… это уже за гранью возможностей.И тем не менее, она справилась. Мы справились. Возвращение Хльюи в мир живых развязало мне руки. Теперь я мог полностью посвятить себя расследованию, не тратя часы на просиживание у кровати.