Стихия Перемен

Отворив дверь он вошел внутрь… и обомлел. В глаза бросились перевернутые ящики, открытый сундук, валяющиеся по полу вещи. Слюна застыла во рту. Сотник кинулся к своему сундуку, проигнорировав валяющийся на полу кошель. Бумаги, блазеневы бумаги! Они, они… украдены! Миял застыл над пустым ларцом, лежащим на дне сундука. Бумаги в которых отражались маршруты, партии, имена приемщиков, долговые расписки… все эти бумаги пропали. Но хуже того: исчезли документы в которых сотник отображал свои незаконные операции, ведя дела с перекупщиками. В том числе иноземными.

Подняв обезумевшие глаза на стену, сотник просипел тонким переходящим в вой голосом:

— Украдено. Все украдено.

И тут же его шеи сзади коснулся острый-преострый кончик ножа. И вкрадчивый голосок попросил:

— Не шевелись. Для своего же блага, не шевелись, свиная душонка.

— Девка! — прохрипел, наливаясь кровью сотник. — Ты?! Это ты взяла?! Но как же…

Нож сильно прижался к коже.

— Не будем об этом. Вы все такие идиоты, что доверяете своим глазам, а не чутью. Ты хочешь жить, сотник? Скажи, хочешь?

Почему-то у Мияла не возникло и тени сомнения в том, что если он скажет «нет», это будет вообще последним, что он скажет.

— Д-да.

— Хорошо. Тогда упрись руками в пол и не шевелись, — колющее ощущение исчезло. Послышались тихие крадущиеся шаги разутых ног, и дверь в комнату закрылась. Осторожно взглянув через плечо, сотник увидел, как девочка задвигает засов.

«Да что я не справлюсь с ней что ли?» — с внезапной обидой и злостью на себя подумал Миял. И вскочив с колен, бросился на девчонку, намереваясь переломать той все кости.

Но девка оказалась куда как ловка и вывернулась в сторону, чиркнув ревущего Мияла под коленом. Сотник крутанулся вправо и ударил пухлое личико кулаком. И к собственному изумлению промазал, угодив в стену с такой силой, что оставил на ней кровавый отпечаток.

Девка же резанула ножом по локтю, рассекая куртку и плоть с совершенно не детской силой. И снова извернувшись, подсекла ножом вторую ногу, повалив Мияла на пол.

— Дрянь! Сучка! Я тебя на части порву! — страшным голосом кричал сотник, пока не получил ребром ладони по горлу и не закашлялся, скорчившись на полу.

— Заткнись! — холодно и по-взрослому сказала девочка, поигрывая ножом с выражением лица опытного ката. — Если хочешь жить, то заткнись! Иначе я вырежу тебе печень, а кровь сцежу вон в те бутылки, предварительно вылив их содержимое тебе в раны!

— Чего-чего ты хочешь! — задыхаясь от боли в рассеченных ногах и руке, спросил сотник.

… Через двадцать минут к дому сотника подошел начальник караула и, постучав в дверь, сказал неуверенным голосом:

— Там к лагерю подъехал отряд. По виду царская дружина, просят пустить внутрь. Говорят, что с вестями от государя. Что нам делать?

В ответ он услышал приглушенный голос Мияла:

— Пропустить. Всех пропустить и сопротивления не чинить. Сейчас буду.

Неизвестно почему, но голос сотника показался начальнику караула странным. Неуверенным что ли? Дернув ручку двери, он переспросил:

— У вас все в порядке?

— Да! — с паническим раздражением огрызнулся голос из-за двери. — Иди, исполняй, а то у тебя может что-нибудь не в порядке стать!

— Как скажете, — покорно сказал начальник. И спускаясь по лестнице, прочь от двери тихо, с обидой добавил: — Старая обезьяна опять наклюкался! Ничего-ничего не век тебе тут командовать…

Он даже и не подозревал, насколько точно угадал со своим пророческим замечанием. Когда отряд состоящий, по всей видимости, из царских гридней вошел в лагерь, быстро заняв ключевые места, и деловито принялся за освобождение каторжан, среди солдат началась паника. Её пресекли жестко и четко, словно отсекая от хлебной буханки ломоть.

Немногочисленные пережившие побоище у карьера потом, уже спустя седмицу скитаний по недружелюбным лесам, рассказывали советникам Росволода как старого сотника повесили прямо на штандарте, предварительно изуродовав его тело мечами. И сделали это люди, которые передали послание от царя Яромира, что так станет со всеми, кто восстает на престол.

Чем больше у Вас получается, тем выше вероятность прокола в самой малой мелочи, которая будет иметь катастрофические последствия. Золотое правило моей жизни.

Я взял фигурку юноши в королевской мантии из опавших листьев и короне, неловко сползающей на нос и крепко сжав в руке, переставил её по карте на обведенный красным лесной участок в центре Брайдерии.

Туда где уже стоял Эштель.

— На нашей стороне быстрота. Неожиданность. Мы можем обмениваться новостями с помощью магии. Так почему же… почему мы не можем всего лишь в точности следовать моему плану?

Четыре зеркала, поставленные передо мной, отражали лица Властелинов. Мрачные фигуры, от которых даже сквозь бездну пространства веяло Темной, по настоящему Темной мощью.

Под моим взглядом Кленовый Король скривился и не чувствуя за собой вины дернул плечом. Эштель, присутствующий рядом с ним и отражающийся в соседнем зеркале гаденько улыбнулся.

— На твоей стороне была неожиданность, удачное расположение и превосходящие силы, Тоби. Почему же ты не сумел выполнить такое простенькое задание как захват царского сына? — кротко спросил я.

— Я Тербальд! — возмущенно бросил Кленовый Король, вставая в позу. — И проиграл только потому что мальчишке помогли! Тайные Силы! Ты меня понял, Дракон?!

— Нет, — признался я. — Ты не Тоби. Ты не можешь быть, Тоби потому что мой писец знал свое дело и был славным в сущности малым! А в твоем случае получить имя Тоби, это означает опорочить его. А ты не смог справиться с малым царенышом, да еще и сделал его героем в глазах простых людей! Превратил эту скромную победу в символ — победу сил Света над Тьмой! Ты малолетний дебил!!!

Пунцовые пятна были хорошо заметны на щеках Кленового Короля.

— Я не стану терпеть таких оскорблений от тебя, ящерица! — вспылил он, стукнув по зеркалу так что по его поверхности прошлась тонкая трещина. — И сейчас же объявлю о своем выходе из Конгломерата!

Я подскочил к зеркалу и под сверкание кольца засунул в него руку, обхватив худое горло Кленового Короля. Кажется, настало время показать кто здесь хозяин!

— Фанфарон! Ты что себе возомнил, мальчишка! — рука по ту сторону зеркала обращалась черной живой массой обтекающей всю шею целиком и медленно подбирающейся по подбородку к стиснутым губам Тербальда. — Ты думаешь, что имеешь право на ошибку? Это право стоило моих солдат! Моих, потому что я отвечаю за это дело! Это право стоило появления нового героя, в том месте где у нас мог быть рычаг давления на царя! Сучонок, ты же даже не понимаешь, что натворил своим поражением и позорным бегством с поля боя! Да какой ты Темный Властелин после этого? За такое тебя следовало бы высушить и бросить в центре самой большой пустыни мира, неделями поддерживая в тебе крупицы жизни и доводя до глубин безумия! И поверь в следующий раз я так и сделаю с превеликим удовольствием!

Голос мой на время приобрел демоническую твердость дабы получше донести до мальчишки всю глубину случившейся трагедии.

— А теперь заткнись и продолжай выполнять план, помогая Эштелю, раз уж сам все провалил!

Рука вернулась из зазеркалья возвращая привычную форму, а Кленовый Король снова получил свободу передвижения, дергано пытаясь стереть с кожи последствия жгучих прикосновений.

— Все вы продолжаете действовать как ни в чем не бывало! — резко бросил я. — Эштель ты достал маршруты?

— Куда лучше, — улыбнулись пухлые губки. — У нас есть каналы связей с крупными перекупщиками и даже Балбарашем. И я могу смело сказать что мы за полшага от того, чтобы сделать нашими спонсорами в этой войне десятки богачей!

— Замечательно.

Золото всегда работает на кого-то. Если царь проворонил теневые потоки это ведь не означает, что мы должны поступать так же. Пускай Темные гадают откуда мне вообще стало известно о местонахождении документов, а я в это время заплачу Оплетале положенную награду.