Стихия Перемен

Крик оборвался как заткнутый пробкой. Прощай, белый маг.

Равнодушно отвернувшись от беззвучно упавшей сначала на колени, а потом навзничь обугленной фигуры мага я вошел в свой Центральный Зал Створки мягко сошлись позади.

— Здравствуй, Дракон! — поприветствовал меня человек в металлической маске, сидящий на троне в небрежной позе владыки. Прильнувшая к его локтю женщина молча коснулась пальцем лба.

— Теперь, когда ты вернулся, я могу считать свой долг уплаченным. И мне больше не нужно вот это, — маска полетела на пол. Даже с расстояния в добрую сотню шагов я рассмотрел как светился его алебастровый глаз. Насквозь пронизывая личину сотника.

— Рад, что ты все так же весел, Тольяр, — небрежно заметил я, приближаясь к центру зала, по опаловой мозаике пола.

— Здравствуй, Грай, — надтреснуто сказал, беззвучно выходя из-за трона мужчина в одежде невольника. — Уже и не чаял увидеть тебя живым.

— Рад, что ты все так же хитра, Велари. Это же твоя идея была, выпустить его, да? Честно говоря, я тоже не думал, что ты еще дышишь. Но это не принципиально. И легко поправимо.

— Ты же не станешь делать никаких глупостей, Дракон? — женщина указала куда-то за левый подлокотник трона. Там, не замеченный мною сразу, сидел связанный по рукам и ногам Реваз. Седая голова свисала на грудь, изо рта торчал кляп. Он был без сознания.

— В сущности к вам у меня вопросов до теперь не было. Сидели бы, не чирикали… но теперь появляются.

— Не приближайся ближе! — предупредил меня Тольяр. — Еще шаг и от тебя мокрого места не останется!

— Смелое заявление, — развеселился я, делая тот самый пресловутый шаг. — И что же ты мне…

Фиолетовая пыль поднялась с пола и закружившись вокруг меня превратилась в темноту. Жадную до живой плоти, невероятно голодную темноту. Очень желающую меня. Всего, до последнего кусочка. Застонали, завопили в ушах сотни голосов требуя чтобы я присоединился к ним. Растворился в страданиях, устилающих путь к бессмертию. Когда-то в сходных условиях я мог только бессильно браниться, наблюдая как мои маги и воины превращаются в живых мертвецов, беспомощные перед неведомым чародейством.

Сейчас, получив способность манипулировать магическими потоками, буквально видеть волшбу насквозь и подкрепив их знанием теории я невольно проникся уважением к умениям своего врага. Заклинание не строилось по формулам. Оно не питалось потоками постоянной магической силы.

Такой возможности Альбиард был лишен моими стараниями. Некогда его мощь скрывалась в волосах — прислужники постарались на славу, навсегда лишив его волосяного покрова. Но сейчас мне стало понятно, что я чего-то не учел. Мой отец имел другие источники силы — чем иначе можно было объяснить это странное чародейство. С которым, откровенно говоря я не мог сделать совершенно ничего. Прямо как когда-то, мог только наблюдать. И непосредственно участвовать. Фиолетовая пыль разъедала стальные пластины и чешуи кольчуги, проскальзывала в поры кожи, расширяя, пронизывая, заполняя собой. Вытесняя из тела прежнюю сущность.

Альбиард встал справа от трона, опершись худым плечом о высокую спинку. Тольяр заворожено сверкал глазом, а Велари настороженно прислушивалась к чему-то несущественному для меня. Может к затихающему шуму битвы.

Фиолетовая пыль стала тонкой, но бесконечно прочной пленкой, как кокон облепив каждую частицу меня. И сыпалась внутрь, сыпалась как песок, заполняющий стеклянную клепсидру. Засбоили легкие, отторгая воздух, заставляя давится и судорожно дергать головой.

— Ну что, — с толикой неуверенности начал Тольяр. — Наша задача исполнена, все стороны получили повод для удовлетворения интересов. Не станем мешать вашему приятному разговору.

Он поднялся было, но тяжелая, как у заправского рудничного каторжника, ладонь вернула его на место.

— Еще не все. Останьтесь пока. До окончания нашего приятного, хотя и такого скорого разговора. Грай-Грай, вот уж не думал, что получу свободу и утолю жажду мести в один день. Надо будет объявить его днем моего рождения, или каким-нибудь другим национальным праздником.

Фиолетовая пленка истончилась, приобрела непробиваемую прочность. То что нельзя победить, можно обернуть себе на пользу. В последнее время я все чаще убеждаюсь в верности данного утверждения.

— Броня! — потребовал я, разглядывая покрывающуюся черными пластинами руку. Концентрированный мрак потеряет в своих недрах все, что может угрожать мне. На глазах у обомлевшей тройки пыль превратилась, из фиолетовой в черную. Заполнила пробелы в моем доспехе, делая броню брайдерийского сотника глухими кавалерийскими латами.

Прогибая окружающий мир под тяжестью доспеха, легкого как пушинка я швырнул себя вперед, отталкиваясь от лопнувшей мозаики сегментированным носком.

— Ой-е! — шокировано вскрикнул Тольяр, оказываясь на ногах и заслоняя грудью Велари. Из-под черной парчи улыбнулась дуга сабли. Но мне не было до них никакого дела. Альбиард широко раскрыл объятия, снесенный с ног ударом грудь в грудь. Темные своды и темный же пол, перемешались в моих глазах, когда мы покатились куда-то к дальней стене. Не давая Альбиарду опомниться я схватил его лысую голову и с хрустом повернул ломая шейные позвонки, а после ударил бронированным наколенником в грудь отшвыривая тщедушное тело.

Убить человека просто. Если знать куда бить. Но вся проблема заключалась в том, что мой отец не был человеком.

Тольяр и Велари, словно дети взявшись за руки в странном оцепенении наблюдали за разразившимся посреди зала боем. Они видели как Дракон в своих грозных черных латах из самой Тьмы с легкостью отбросил тело их союзника прочь. Но вместо того чтобы застыть на холодной мозаике с изображением заходящего солнца безжизненной тряпкой, Альбиард уверенно поднялся на ноги. Хрустнули, срастаясь позвонки и недавний узник плавно повел руками вдоль всего тела. Кожа его залучилась лиловым сиянием, пробивающимся через грубую нитку робы. Взбесившиеся от этого неживого света тени запрыгали по залу, норовя отвести взгляд от Альбиарда, запутать мысли, ослабить руку.

— Не смотри! — опомнившийся Тольяр закрыл Велари собой, прикрывая её лицо ладонью, и сам зажмурив человеческий глаз. Второй глаз видел как Дракон тоже пораженный светом поспешно отпрыгнул назад, словно и не висели на нем тяжелые с виду доспехи.

Их общая слабость казалось, придала лысому сил. Подскочив к латнику он ударил его в аспидный нагрудник. Голой рукой. Лиловым кулаком, от которого при ударе посыпалась угасая, словно волшебная пыль, фиолетовая крошка. Живая тьма нагрудника покрылась болезненной хлябью, и ненадолго расступилась как схлынувшая вода, обнажив чешую сотницких доспехов. Вторая рука Альбиарда нашла уязвимое место, и разорвала кольчугу, вбивая сталь просто в тело Дракона.

Зал заполнился криками, ревами и натужными стонами. Противники кружили друг против друга обмениваясь быстрыми выпадами и ударами, как простые кулачные бойцы. Фиолетовое сияние облеченное плотью и воин в живых, разрастающийся щупальцами мрака доспехах. Тьма трусливо скользила от света, обнажая уязвимые места. Фиолетовая пыль, в которую отсыхая превращались частицы тела Альбиарда, заполонила весь зал. Повисла вокруг противников сверкающим облаком.

— Он не справится! — вырвавшись из-под опеки взволновано пробормотала Велари. — Держится только потому что Дракон растерялся от неожиданности! Нам нужно убираться отсюда, пока Дракон не одержал верх!

В этот момент лысый, изловчившись схватил Дракона за налокотник одной рукой и крутанувшись на носках вокруг собственной оси бросил комок живой тьмы в стену. Крепчайшая каменная кладка, восстановленная магией при столкновении с силой создателя не выдержала и похожий в латах на дикия Грай пробил камни спиной, исчезнувши под треск стены. Вытянувшиеся из пролома черные щупальца брони обвились вокруг рук и горла Альбиарда, выдернув его следом. Громыхнуло. Что-то взорвалось. С потолка посыпались мелкие обломки, гулко ударяясь о гладкий пол.